Доктор Эрскин сказал, что сыворотка повлияет не только на мои мышцы, но и на все мои клетки. Создаст защитную систему регенерации и исцеления. А это значит... я не могу напиться.
Так вы двое... фондюете?
Доктор Эрскин сказал, что сыворотка повлияет не только на мои мышцы, но и на все мои клетки. Создаст защитную систему регенерации и исцеления. А это значит... я не могу напиться.
Так вы двое... фондюете?
— Куда мы идём?
— В будущее.
Не уверен, то ли новая серия, то ли, я пьяным это видел уже.
— У тебя есть план атаки?
— Есть. Атакую!
Я б кольнул, Перри, но на самом деле это виски, а я в говно.
— Я встречал их в прошлое Рождество.
— Правда?
— Ну... такой большой космический корабль над Лондоном. Не заметила?
— Ну-у, я была не совсем трезвая.
— Но вы так и не ответили на мой вопрос: хотите ли вы убивать нацистов?
— Это что, тест?
— Да.
— Я никого не хочу убивать. Ненавижу подонков, кто бы они не были.
— Ты вот-вот останешься единственным молодым парнем в Нью-Йорке. А здесь три с половиной миллиона женщин!
— Мне бы хватило и одной.
Из задней двери тормознувшей машины вывалился пьяный. Он стал совать ей под нос свой паспорт и говорить, что в нем нет детей. Рину это не слишком удивило: она вечно влипала в истории.
Вместо того, чтобы быстро пройти дальше, она взяла паспорт и встряхнула. Из паспорта не вывалилось ни одного даже самого маленького ребеночка.
— И правда! — сказала она. — Нету!.. Ну ничего: когда обзаведетесь — сразу приходите за педагогическими советами!
— Ты... пьян?
— Нет. Да.