Я всего лишь машина! Глупо, смешно так мучиться. Зачем я мучаюсь? Это мысли машины, это думает мой гениальный электронный мозг. Какой абсурд – мучиться, как человек, и не быть человеком!
Души нет, но что-то болит. Забавно, да?
Я всего лишь машина! Глупо, смешно так мучиться. Зачем я мучаюсь? Это мысли машины, это думает мой гениальный электронный мозг. Какой абсурд – мучиться, как человек, и не быть человеком!
Я лежу вытянувшись, неподвижно; я вижу только пустоту, я двигаюсь в пустоте. Я не ощущаю даже боли. Всё поглощается отравленным сомнением моей души. Душа эта подобна Мёртвому морю, через которое не может перелететь птица.
Слёзы — кровотечение души: спотыкаешься и падаешь в коридоре — идёт кровь из носа; спотыкаешься и падаешь в жизни — льются слёзы.
Томление воздушное бесцельно.
Я раны вечной болью зашиваю;
Как тихо... Тишина и та садится
В свету тенистом травяных покровов,
Завеса сорняков проросших, запах
Корней древесных в голосе звучащем,
В туманной дымке постоянства леса.
Тоска почила на краю листа.
Так души беспрерывно отдыхают
То здесь, то там, меж памятью и сном.
Черт, такая пустота…
Лучше чувствовать хоть что-то. Даже боль лучше. А пустота…
Сначала она проявляется как огромная дыра в области груди. Потом она начинает разрастаться со скоростью выстрела пули. Тебе ли не знать как быстро они летят?
Она раздирает все внутренности своими длинными острыми, как лезвия, когтями. Раздирает душу. Если она еще осталась.
А что потом? Потом — ничего.
Прости, я не могу описать это словами. Это нужно почувствовать, а этого я никому не пожелаю.
Машиноградос – город науки, где все счастливы… – Он горько улыбнулся. – Однако мы – не более чем машины, подобные тем, которыми мы пользуемся. Никто этого не знает, кроме меня. Если бы остальные узнали, они бы обезумели от горя. Как я, единственный, кто несет в себе эту муку… Как ты теперь. Но никто ничего не узнает: это тайна, и тебе не удастся поделиться ею с другими.
А эта бесстыдная голь
Души, ежедневно распятой!
О, как увлекательна боль,
Когда она рифмами сжата!
И каждый примерить спешит, —
С ним схожа ли боль иль не схожа,
Пока сиротливо дрожит
Души обнаженная кожа.
Моя душа уже не горит сплошь болью, как накануне. От той боли лишь длинная кровавая полоса. Я уже знаю, где я порезался, а где цел. Боль нашла своё место.
Je suis la plaie et le couteau!
Je suis le soufflet et la joue!
Je suis les membres et la roue,
Et la victime et le bourreau!
Je suis de mon coeur le vampire,
— Un de ces grands abandonnés
Au rire éternel condamnés
Et qui ne peuvent plus sourire!