Человеку легче поверить в себя, когда ещё кто-то верит в него.
Любовь должна победить горечь и ярость, иначе зло победит.
Человеку легче поверить в себя, когда ещё кто-то верит в него.
За отчаянием зимы следует надежда весны, адская жара лета сменяется нежным осенним ветром, жестокие истины жизни смягчаются её милостынями.
Некоторое время я сидел, размышляя о том, как меняется с возмужанием наше сознание: ведь детьми мы были куда более доверчивы. Способны поверить в очень многое: домового под кроватью, пиратов, затаившихся в бухтах Клонтарфа, и тому подобное. По мере того, как мы взрослеем, наша способность верить скукоживается. В чем причина этого? В религии, в знании о мире, в пресловутом житейском опыте? Мы сами ограничиваем эту способность, подобно тому как скупец затягивает все туже тесемки своего кошелька. Правда, скупец обогащается, тогда как мы, люди, обездоливая себя, оставаясь с верой лишь в очевидное и несомненное. А ведь если вдуматься, то в конце жизни веры должно быть больше, гораздо больше, чем в ее начале. Широта восприятия — вот что нужно человеку, ибо, если ему предначертано истолковывать природу, его представления должны быть по меньшей мере столь же широки, как она, чтобы ее объяснить. Но, увы, у большинства людей с возрастом ширится не вера, а маловерие.
Теорема: только разочарованные в жизни или рассеянные продолжают ждать женщину, которая уже пришла.
Следствие: лучший способ обмануть долгое ожидание — переместить ту, которую ждешь, из прошлого в настоящее, то есть начать вспоминать о ней.
Но странный стук зовёт в дорогу,
Может сердце, а может стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово — «Верь!»
Тот, кто собирается лгать, сбивается с пути осторожности и благоразумия. Каждое слово, которое неправдиво, не принимается правдивыми людьми. Лгун один или два раза может провести людей, но никто не поверит его словам после того, как он будет опозорен ложью своей.