Знаешь, ведь мы всего лишь снежинки на Божьих ресницах. Просто снежинки.
Не нужно ей других самоцветов, кроме глаз мужа, что вот так влюбленно на нее смотрят, ни к чему иные ожерелья, кроме его нежного дыхания на шее, и других перстней, кроме простенького обручального кольца, которое уже есть.
Любой из нас подобен нити, вплетенной в ковер: переплетаясь с нитями-душами других людей, наша собственная душа становится частью узора жизни. Лишь тот, кто полагает, будто мир — это театр марионеток, которых укладывают в коробку, когда он отправляется спать, решится доказывать, что знает жизнь во всей её полноте. В ином случае, перед тем, как испустить последний вздох, он вынужден будет признать: его представления об окружающей действительности были ограниченными, приблизительными и не всегда верными, на жизнь его влияло немало вещей, и хороших и дурных, о которых он даже не подозревал, а ему и в голову не приходило, что жена изменяет ему с кондитером, а соседская собака имеет привычку мочиться на его азалии.
Люди — они как церковные колокола. Иной вроде и отлит чисто, на солнышке янтарём горит, по виду так и красивше нету. А ударь — с дребезгом звон, со ржавчиной, вроде в чугунку ударили. А бывает — и на вид неказистый, зеленью изъеден. А тронь — и запоёт, вроде бы заря по чистому небу расплывается.
Основная мысль человека есть мысль о Боге, основная мысль Бога есть мысль о человеке.
Некоторые люди, подобно многим индейским деревьям, прячут под наружными колючками и тернистой скорлупой мягкий ценный плод своего человеколюбивого сердца.
Люди — как музыкальные инструменты: их звучание зависит от того, кто к ним прикасается...
Каждый человек как некая буква. Когда вместе собираются хорошие люди, выстраивается хорошее предложение.
Каждый человек — это механизм, — подумала я, ощупывая каждое слово, сказанное им. — Шкатулка с мелодией, которую никак не завести. И однажды находится такой вот ключик, который идеально подходит, который может запустить механизм и заставить петь шестерёнки слаженно, высекая музыку...
Cлайд с цитатой