Оливия Йеллоувуд

В детстве я ужасно боялась старого шкафа в своей комнате, потому что страшилась того, что кроется в темноте за его створками. Густая тень прятала в своём разбухшем жирном теле множество детских страхов с огромными вытаращенными глазами. Вырастая, все мы перестаём быть детьми и становимся теми самыми шкафами, бережно запирающими дверцы на замок и лелеющими своё блестящее, отполированное обществом тело. И теперь, ощущая в своих пальцах руку любимого, но умершего человека, следуя за ним в полной тьме и захлёбываясь от страха, я поняла, какая высокая цена установлена на то, чтобы открыть эти самые створки своего тела-шкафа. Я открыла — и увидела множество страшных голов, безобразных рож и длинных когтей, почувствовала запах крови, разложения и отчаяния, но вместе с тем мне открылась возможность узнать, что среди этих мерзких существ все равно можно увидеть отражение себя самой в задней стенке. Ребёнок, боявшийся когда-то всего на свете, но верящий в своё спасение остаётся внутри каждого человека, чтобы держать факел и освещать путь в этой непроглядной тьме.