Я понял, нету смысла в игре, где каждый хочет стать королем,
И что гордыня — это не грех,
А ад, в который порознь идем,
И что внутри любое тепло вмиг станет просто кладбищем льдин.
И если дальше так и пошло,
То лучше будь один.
Игра до добра не доводит. Нельзя играть в некоторые игры с людьми, которые для вас слишком близки и дороги. В игре необходимо соблюдать такт дурачества и шутки, что не всегда удается с любимыми.
Я готова на всё: чтобы биться, драться,
Я готова на всё: чтобы добиваться
И *** тех, кто ставит мне ограничения,
Это моя игра – мои правила сложения
Боль. На кончиках пальцев. Иглами.
Ноль – на моих счётчиках цифрами...
Единица и ноль — всё что в памяти рыхлыми.
Что? Мы проигрыш выиграли!
Мужчина хочет сделать из женщины грешницу или ангела. Грешницу — чтобы с ней развлекаться, ангела — чтобы быть им любимым с нерушимой преданностью. Но истинная женщина ломает его планы, ибо для неё нет ни греха, ни святости. Она — Ева.
Не подменяй понятия,
Ты знаешь сам, кому это нужно:
Мужики всю жизнь играют в войнушку.
Сколько б ни минуло времени с даты рождения,
Вы сами не свои без коня, седла и стремени,
Без копья, щита и знамени,
Без врага и мишени.
И все это всегда важнее отношений.
Мудрая женщина обязательно дает своему мужчине возможность поиграть в игры. Игрушки это мало понимают, но на то они и игрушки.
Она не стала бы со мной играть, если бы я для нее ничего не значил, изо всех сил стараясь оправдать в своих глазах ее поведение. Играют только с тем человеком, которому придают какое-то значение.
Этих людей (ушедших из монастыря) бесконечно жаль. Церковные уставы предписывают не погребать их на христианском кладбище, вменяют в самоубийц. Их браки Церковью не признаются. Мне доводилось читать богословские объяснения подобным уставам и канонам, но всегда казалось, что они слишком жестоки. Но как-то, однажды услышав не богословское объяснение, не параграф из древних канонов, а всего лишь маленькое четверостишие, я вдруг понял, что церковные правила лишь констатируют состояние, в которое ввергает себя монах, отрекшийся от избранного им пути. Конечно, Господь милостив и для всех есть покаяние, но вот как подвел итог своей жизни профессор философского факультета МГУ, автор книг по античной философии Арсений Чанышев. Он не был монахом. И каяться в нарушении обетов, данных Богу, ему не было никакой нужды. Но он был сыном монаха…
Вот это четверостишие:
Я — сын монаха, плод греха.
Я — нарушение обета.
И Богом проклят я за это:
К чему ни прикоснусь — труха.
Очень часто единственным, что толкает тебя к победе, является желание надрать кому-то задницу.
Я наслаждаюсь своей уязвимостью. Он предлагает встретиться около метро, и я решаю, что в дом он меня не позовет и вообще собирается со мной расстаться. А он хочет всего лишь зайти в магазин.
Он говорит мне на прощание: «Я был так рад с тобой», – и я прихожу к выводу, что продолжения не будет, потому что он собирается со мной расстаться. Или – о какой-то своей девушке – «я живу с ней». А меня охватывает жар, и сердце совершенно банально останавливается, потому что он конечно же «собирается со мной расстаться». (Все время на этом попадаюсь: я-то иначе пользуюсь словами, и мне сразу в голову не приходит, что «был» не обязательно означает «а теперь не буду». Что человек может сказать «жить» в смысле «совокупляться», а не «жить вместе». Только когда он трижды повторил «она на нем женилась», стали закрадываться кое-какие сомнения – может, не всегда «собирается со мной расстаться»?)
Cлайд с цитатой