Фотографии — это свидетельство о том, что мы жили.
Не каждый верит живописи, но каждый верит фотографии.
Фотографии — это свидетельство о том, что мы жили.
Может,
слишком старательно
я по прожитым дням бегу…
Старые фотографии,
зачем я вас берегу?
На одной [фотографии] был Волк. Парень, который умер в начале лета. Худой, с взъерошенными волосами, он смотрел исподлобья. В одной руке — незажженная сигарета, другая — на струнах гитары. Лицо серьезное, как будто он знает, что с ним случится, хотя на самом деле у каждого есть такая фотография, о которой в случае чего можно сказать: «Он знал», — просто потому, что человек не соизволил вовремя улыбнуться.
Неестественно широко растянутые губы изображали улыбки, бледная лоснящаяся кожа и красные от вспышек глаза делали этих молодых людей похожими на пришельцев с другой планеты, что каким-то образом сумели колонизировать человеческие тела и обучиться внешнему проявлению эмоций, тогда как глубоко под кожей, там, где сердце, зияла холодная механическая пустота.
— Не бойся, я буду смотреть на тебя исключительно глазами художника.
— Ага, и лапать руками скульптора.
Мой друг Борух Фарбер, фотограф, говорил:
— Девушки, когда фотографируетесь, надо говорить «сыр», а не «утюг»!
Мгновенье ангельской чувственности,
Мгновенье вселенской любви.
Мгновенье сливается с вечностью
И будет долго цвести.
Дышать, волновать без умолку,
Кричать, вдохновлять, звучать.
Фотограф, играй свою музыку!
Я буду в ней танцевать.
На свете нет ничего тяжелее, чем фотографировать. Нужен объектив на триста шестьдесят градусов, что ли? Вот видишь что-то, потом смотришь в матовое стекло, а там какая-нибудь ерунда. Как только на что-нибудь надеваешь границу, оно исчезает.