— А если что, вы меня застрелите?
— Сынок, я же не убийца. Если что, ты сам застрелишься.
— А если что, вы меня застрелите?
— Сынок, я же не убийца. Если что, ты сам застрелишься.
— Давай, сделай это.
— Ты сумасшедшая, в курсе? Понимаешь разницу между убийством и самоубийством? А полиция понимает. Слушай, возьми отпуск и научись водить, скорость избавит тебя от проблем. Сходи к психоаналитику и будешь здорова.
— Но мы договорились!
— Ты же видишь, я — вор. Ишь, чего захотела! Смотри-ка, троллейбус, тоже отличный выход. Решай свою проблему.
— Извини, Маринэ, но я не верю, что твой папа может убить бедное животное, а шашлык маме мы уже пообещали...
— Пап, а с чего ты взял, что Карен Георгиевич не может убить барана?
— Потому что я немного понимаю в людях. Карен Георгиевич может убить барана, только если баран попытается убить Карена Георгиевича.
Я не говорю, что мне не жалко убитого льва, просто бесит, когда видишь фотографии с огромными толстыми американскими туристами на фоне убитого жирафа. И они одеты в камуфляжную форму, будто жирафы могут стрелять в ответ.
Его нынешний клиент выстрелил жене в голову шесть раз. Шесть раз! Вы представляете? Я имею в виду, что и двух раз было бы достаточно.
Убийство — всегда промах. Никогда не следует делать того, о чём нельзя поболтать с людьми после обеда.
— Дёрнешься — убью!
— Убивай, идиот!
— Уймись, а то голову разнесу!
— Спасибо, окажи мне услугу.
— Свихнулась? Я тебя чуть не застрелил!
— Ты что, дурак? Давай, стреляй! Стреляй!
Хорошо! Иди туда и скажи ей, что каждый день это блаженство. «Ну, убили вы своего ребёнка. Стряхните это с себя. Мыслите позитивно. В конце концов — вы живы».
Проникнутый с самого детства учением Эпикура, он и в жизни применял наставления своего учителя и не желал серьезной и глубокой любви, а искал легкого и кратковременного увлечения, «чтобы стрелами новой любви прежнюю быстро прогнать».
Это, впрочем, не помешало ему кончить самоубийством в сорок четыре года от безнадежной любви.