Мир полон историй любви, и все любовники в каком-то смысле — аватары своих предшественников.
Все мы обязаны смерти жизнью.
Мир полон историй любви, и все любовники в каком-то смысле — аватары своих предшественников.
... Тёмная, как сама тайна, светлая, как само счастье, — его первая и его единственная любовь...
Может быть, если хочешь остаться личностью посреди кишащих толп, следует впасть в гротеск.
— Чтобы вам родиться вновь, — пел Джибрил Фаришта, кувыркаясь в небесах, — прежде надо умирать. Хо джи! Хо джи! Чтоб на грудь земли упасть, прежде следует взлетать. Тат-таа! Така-тум! Как начать смеяться вновь, если слезы не ронять? Как любовь завоевать, если прежде не вздыхать?
Никакого третьего принципа не бывает; есть только деньги-и-нищета, иметь-и-не-иметь; правое-и-левое; есть только я-против-всего-мира! Мир — это не идеи; мир — не место для мечтателей и их мечтаний; мир — это вещи. Вещи и те, кто их делает, управляют миром..
Он мог бы полюбить ее, если бы не позабыл, как это бывает. Он уже не мог найти дорогу к любви. Он помнил лишь дорогу к ненависти.