День выборов

— Откуда здесь казаки?

— Прискакали, Слав. Двести лет назад их переселили сюда с Дона, вот и держат они этот город, Чапель или Чапельник, как его там зовут.

— Слушайте. а ведь шашкой это не больно? Да? Чего там. Раз и всё...

— Да ладно, я уверен они цивилизованные люди. Или нет?

— Кому — кому, а тебе Мусик, они смерть придумают стра-а-ашную! Люту-ю!

— Слушайте, может не будем выступать?

— Исключено, это десять процентов электората. Ты что! Спокойно, там на пристани дежурит милиция. Наверное...

— Угу, нас ещё и дубинками поколотят...

0.00

Другие цитаты по теме

— Сначала целуешься, долго, минут двадцать. Потому что нужно, ну как-то, закрепиться на этом плацдарме, ну зафиксировать, что тебе это уже можно...

— А, прости, с языком?

— В десятом классе с языком? С ума сошёл? Это разврат.

— Что вы там одними губами двадцать минут делали?

— Слав, ну она молодая девушка, ей хочется развлекаться... Ну, вспомни себя в ее возрасте. — Так я вспомнил, и ужаснулся...

— Выступаем обязательно. Там собирается весь генералитет округа.

— Я думаю так. Подберёмся к части ползком, снимаем часовых и незаметно выступаем. Слушай, а с воздуха нас прикрывают морально чайки. А! А!

— Мне всегда нравились остроумные мужчины.

— Да, мне тоже. В смысле, я имею в виду... Так, не надо смеяться...

— Ну я что, виновата? Я тебе телефон давала в пять утра. Мы ж радионщики. а не пиаристы. Вот у меня Иннокентий Бутусов и Иннокентий. святой отец. И оба на четвёрку.

— Откуда у тебя вообще телефон священника?

— Бред. Как вы вообще собирались выступать? Пять раз по десять минут.

— Проповеди. У меня всё с собой. Кадило, молитвенник, Клобук даже есть, парадное облачение...

— А ванна зачем?

— Какая же это ванна, сынок? Это купель. Я и петь могу. Вот у меня даже балалайка есть.

— Бред. Паноптикум. Поп в ванне, играет на балалайке. В купели. Ну рубли, за паноптикум с балалайкой в ванне — это недорого.

— Я дегустирую. Порция вот двадцать грамм. Пятьдесят сортов.

— Ну тогда ладно... Это же литр!

— Любопытно. Не распробовал.

— Пульт занесли?

— Ага.

— А чего его здесь нет?

— Значит, ещё не занесли.

— А где он?

— В автобусе.

— А где автобус?

— Уехал.

— Слушайте, а вот почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить, к примеру, детям?

— То есть?

— Ну, представь, тебя видели выходящим из Макдональдса с чужим ребенком, а?

— Или нашел у тебя ребенок в кармане чек от конструктора «Лего». А ты ему «Лего» не покупал…

— Или купил незнакомому ребенку на улице.. мороженое. Ничего серьезного, душевный порыв. А твои дети это заметили.

— Да, и твой ребенок тебя спрашивает еще так: «Так, папка! Ты его знаешь, а?»

— А ты такой: «Да нет, просто купил мороженное, честно…"

— «Да? И в который это раз ты ему просто купил мороженое, а?»

— «Да что тут такого? Пошел нахер, мальчик! Я ж тебе говорю, я… я первый раз его вижу, посмотри на него! Пошел нахер, мальчик!!!»

— «Еще лучше! Первый раз видит человека, и сразу ему мороженое! Я, между прочим, мороженого годами не вижу!»

— Да… И все; и на утро — шкафы пустые, игрушек нет, и записка: «Прощай. Из детского сада нас заберет мама! Буу…»

— А у меня мама всегда, когда звонит, спрашивает: «Сынок, как дела?». Я говорю: «Хорошо». Она такая: «Точно?». Я говорю: «Да». «Может быть, есть какие-то проблемы?». Я говорю: «Да нет, мам, все хорошо». И тогда она мне говорит: «Понятно. Какой-то ты стал отстранённый, неродной». Обижается, что у меня все хорошо.

— Ну так заболей, простудись. Тебе что, сложно порадовать маму?

«Позориться» — слово из лексикона обычного человека, озабоченного чужим мнением и прочими социальными грузилами. Если и покажется, что мельтешит кто-то, имей ввиду: мерещится. Мираж в пустыне. Глупо ведь всерьез интересоваться мнением миража...

— Ну да, Яна — это, наверное, единственное, чего я по настоящему хотел.

— Ну и что же ты?

— Испугался. И даже не уйти из семьи. Хотя, это тоже страшно. Я же по-другому никогда не жил с 22 лет. Испугался. Таких сильных эмоций никогда не испытывал. И не только положительных. И когда счастье, это такое счастье, что невозможно пережить. Но я ведь и ссорился с ней. Я с Верой так никогда не ссорился. Мы же реально дрались. Меня прямо трясло всего.

— А потом секс, да?

— Ну да. Я ведь считал, что это такая придумка для кино. Герои сначала поссорились, а потом — секс. А оказывается, так бывает. Это, конечно, невероятно.

— Ну и что ты тогда?

— Я ж говорю, страшно стало. Перестал себя узнавать. Понял, что могу сделать что-то... Убить её.

— А как же ты с Верой после этого?

— А нормально. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать. Да и от себя.