Дэвид Лазба

Недолюбливаю утро, оно ни разу в жизни не начиналось счастливо. Напротив — всегда очень мучительное, вытягивающее тебя из чего-то феерически интересного и забрасывающее в рутинные будни. Оно вручает в руки тяжеленное иго и указывает пальцем на путь, изложенный сплошным томлением. Ты, сгорбившись семенишь прямо, выкидывая под шумок, весь этот гнет и под вечер, наконец, выпрямляешься. Хмурость пропадает, становишься добрее, дышишь чуть свободнее, чуть живее. Затем ложишься спать, надеясь, что завтра будет так же или ты не проснешься вовсе, но, увы, лик дневного светила, как всегда, будит тебя хлыстом и шепчет: «Вставай».

0.00

Другие цитаты по теме

Люди сжирают расхожие мнения, переваривают их, затем пихают пальцы в рот, выпускают все наружу и показывают на это, говоря, что вот их собственное мнение.

Некоторые думают, что вытворяя со своим телом всякую нелепость, они бросают вызов всему миру. Уверяют себя в том, что пирсинг, татуировки или идиотская прическа — модифицирует их тело, возвышая над общественными законами и шаблонами.

Жаль, что я не родился во времена Христа и не был распят, вместе с Ним, раскаиваясь в своих грехах лично Ему.

Уничтожая что-либо, ты ощущаешь некое высвобождение. Впервые я почувствовал это, когда подрался.

Мне хочется думать, что мы — это не только плоть, в которую капнули немного души. Я верю в то, что мы — безразмерная душа, замурованная в ничего не значащем теле — вот истинная квинтэссенция человека. Неважно, что происходит с тем, что, по нашему мнению, осязаемо. Мир эфемерен. Проведи рукой и все смажется, превратившись в беспечный дым. Душа же — неразрушима. Она жива. Висит и ожидает. Заперта в клетке. Чирикает. Ее раздражают, над ней насмехаются, ни во что не ставят и смотрят, как на маленькую канарейку. Однако придет время, и она обратится в огромного рыкающего льва, который поглотит все на своем пути. Его слишком долго не кормили, не гладили, не обращали внимания и держали в темноте. В итоге, свет отпугнет его, и он побежит в обратном направлении, провалившись в истинное мучение, вместе с тем, кого проглотил. Прыжки через кучи пределов существования никогда не окончатся. Мы будем терять плоть и получать новую: чистую, красивую или проклятую, с пролежнями и гнойниками. Ты можешь взять какую угодно, если протрешь глаза тому, кого заточил когда-то в клетке, ведь он все еще часть твоего «Я». Только осторожно, может оказаться слишком поздно и тебя сожрут. Будешь видеть и чувствовать, но не сможешь действовать и выбирать, а это самое страшное.

Дело в том, что людям нужна трагедия. Всегда и везде. А как только они ее получают — жадно смакуют ею. До последнего выжимают из злоключения все соки, а затем брызжут своей скорбью на всех подряд, выставляя ее напоказ. Сострадать таким людям — недопустимо.

Люди, как существа, часто оказываются хуже животных в несколько раз. Человек, водимый своими страстями — просто монстр, обуздывающий же себя — гуманист. Говоря о человечности, часто подразумевают такие качества, как доброта и милосердие, однако, это ошибочное суждение. Человечность — это всего-лишь разумность, которой у многих нет. Отсюда и все беды.

Земля загажена до максимума, но небо им ничем не испортить. Оно девственно навеки.

Когда-то у меня было чистое лицо, с аккуратной щетиной и на голове был порядок. Во мне кишела энергия, и я хранил ее. А теперь, кажется, валяюсь на одре, неисследованной мною, болезни. И нет больше смысла спорить с самим собой. Меня преследует ощущение, будто все вокруг — нереально, но я не могу задавать этому тон.

Когда растения в контакте с природой, они прекрасны, но приходит время, и их срывают, бросают в магазины, ощупывают, обрезают и распродают — это донельзя вероломно по отношению ко всему земному естеству. Кто вообще положил начало этому варварству? Почему мы неумолимо рвемся разрушать все девственное и прекрасное?