Этот воздушный шар не выдержит всех,
Он просто лопнет как на пышной фемине корсет.
Или накопленный хлам и нами же вскормленный грех,
Не дадут этой конструкции взмыть вверх.
Этот воздушный шар не выдержит всех,
Он просто лопнет как на пышной фемине корсет.
Или накопленный хлам и нами же вскормленный грех,
Не дадут этой конструкции взмыть вверх.
Твердь, твердь за вихры зыбим,
Святость хлещем свистящей нагайкой
И хилое тело Христа на дыбе
Вздыбливаем в Чрезвычайке.
Что же, что же, прощай нам, грешным,
Спасай, как на Голгофе разбойника,—
Кровь Твою, кровь бешено
Выплескиваем, как воду из рукомойника.
Кричу: «Мария, Мария, кого вынашивала! —
Пыль бы у ног твоих целовал за аборт!..»
Зато теперь: на распеленутой земле нашей
Только Я — человек горд.
Я не лицемерная мразь, как ты, мне стыдно перед божеством, которого даже не существует. То ли дело ты — ходячий оплот человеческого порока: алкоголик, тунеядец, лжец, как только в своей убогой жизни ты не грешил! И ты носишь крестик! На протяжении года, от каждой твоей выходки уготовленный для тебя котел в аду становится горячее. Ты действительно надеешься искупить все свои грехи, сожрав магазинный кулич? Нет, сука, так это не работает! Если бы Иисус мог, от твоего позора он уперся бы лбом в свою ладонь, но он не может этого сделать, потому что он умер за твои грехи! А единственная твоя благодарность ему, это сказать раз в год, что он воскрес?
Почему не спишь?
Я за нас двоих небеса молю, потому не сплю.
Почему молчишь?
Молчание — золото, я за все плачу и потому молчу.
Я не уверен, что человеческая раса проживет еще хотя бы тысячу лет, если не найдет возможности вырваться в космос. Существует множество сценариев того, как может погибнуть все живое на маленькой планете. Но я оптимист. Мы точно достигнем звезд.
Почти всегда, поискав в себе, мы найдем тот же грех, который мы осуждаем в другом. Если же мы не знаем за собой именно того самого греха, то стоит только поискать, и мы найдем еще худший.