— На Байкал бы я хотела посмотреть. А ещё лучше взять с собой Байкал и уехать.
— Ага. И Алтай, и Камчатку, и Мурманск, и всё остальное с собой прихватить. И уехать со всем этим в какую-нибудь страну. Вот тогда жить можно.
— А здесь что останется?
— Как что? Менты!
— Мы однажды зимой, когда маленькие были, в дядькином кафе сидели. Дорогу занесло, машин не было, и вдруг фура едет. Непонятно, откуда она взялась, а весь борт у нее разрисован: пальмы, солнце, море, рай какой-то.
— Рая на земле не бывает, не выдумывай.
— А я хочу в рай. Вот достану где-нибудь денег и уеду.
— Тогда почему он больше не дал?
— Потому что жалко. Для калеки всегда денег жалко. Мол, ей уже всё равно на мир не смотреть, а он молодой, ему ещё жить, да жить, себя радовать.
Именно в эту минуту он понял, что любит. Сказал давно, а понял сейчас. И именно сейчас осознал, что это не страсть, а любовь. Страсть проходит как температура. А любовь — нет. Хроническое состояние. Он не сможет вернуться в прежнюю жизнь без нее. Он всегда будет вальсировать с ней под музыку любви. И даже если она будет злая — он будет кружить ее злую, вырывающуюся, и смеяться над ней. Когда любовь — это всегда весело. Всегда хорошо, если даже плохо. А когда нет любви — становится уныло, хочется выть. А под вой — это уже не вальс. Совсем другой танец...
— Кость, ты мне как брат.
— Нет, Саш, брат — это когда по крови, а друг — это по всему.
— Парни, а у меня сын на Жириновского похож: орет, а че орет — ваще не понятно.
— А у меня сын ползать начал.
— А у меня сын — дочь.
— Зачем вы ложку под подушкой держите?
— Ну, а где же мне её держать?
— В стакане.
— Но ведь стакан под подушку не положишь.
— А зачем вам стакан под подушкой?
— Незачем! Вот я и положил под подушку только ложку.
Cлайд с цитатой