Нелли Русинко

Другие цитаты по теме

Натянутая пружина верности может ослабеть в любой миг. Какой бы крепкой ни была. Тогда мостик любви через реку времени разрушится, отколовшиеся камни былой веры унесет потоком. Туда, где любовь сменяется отчаянием... Любящие сердца выдержат разлуку только с помощью веры. Вера – это яркая картинка в мыслях. Каждую минуту ее надо представлять перед глазами. И верить душой. Лишь так можно дождаться, увидеть тот самый парусник на горизонте...

В день Спаса Медового, сладкого Спаса,

Я медовухой тебя напою,

Чтоб более не было, не было спасу

От слова хмельного, тебя я люблю.

В день Спаса Медового, сладкого Спаса,

Дурман медовухи с тобой изопью,

Чтоб у свидания в радостях часа,

Признанье звучало — тебя я люблю.

В день Спаса Медового, сладкого Спаса,

Тебе я любимую песню спою,

Не будет божественней этого гласа,

Но только молитва — тебя я люблю.

В день Спаса Медового, сладкого Спаса,

Лобзание сладостных губ уловлю,

Нектары богов — медовухи и кваса

До дна изопьем с заклинаньем — люблю.

С моей измученной душою

Слился какой-то злобы яд,

И непрерывной чередою

В ней с своенравием кипят

Тоска и желчь негодованья,

В ней дух смирения истлел

И ангел божий отлетел

От недостойного созданья.

Где мир любви, в котором я

Пил чашу наслаждений рая,

В котором жизнь была моя,

Как утро радостного мая?

О нет! еще в душе моей

И вера и любовь святая

Таятся, ввек не угасая,

Как звезды в сумраке ночей.

Когда любишь — хочется верить. Когда веришь — хочется любить.

Любовь — счастье, но лишь когда веришь, что она будет вечной. И пусть это каждый раз оказывается ложью, но только вера дает любви силу и радость.

Крадись в мой сон, приди в ночи кромешной,

когда ласкает звезды лунный свет,

я буду для тебя святой и грешной,

пускай разоблачает нас рассвет.

Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище... Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения... Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.

Ты не смотри в глаза мой Князь,

И счастья не познаешь муки,

Сегодня розам я клялась,

Согреть дыханьем твои руки.

Блаженная от колдовства

Открою тайну вдохновенья,

Божественного естества,

И будет сладостным мгновенье,

Когда ты будешь пить нектар

Мной приготовленного зелья,

Из наслаждений дивный дар,

Волшебной грусти и веселья.

Испей из губ моих мечты

Желаний малыми глотками,

И мир исчезнет, только ты

Вновь сотворишь его штрихами.

Ты не смотри в глаза мой Князь,

Но нарисуй портрет из чувства,

Сегодня розам я клялась,

Дарить улыбку для искусства.

Грусть сердечная к нам приходит,

С песней вновь на вечерней заре,

Не сворачивай с верной дороги,

Ибо дорога ведет ко мне...

«Моментов в жизни будет много,

Но самый важный лишь один.

Когда встречаешь ты от Бога,

Того, кто так необходим.

И Вера в счастье не должна,

Нас покидать ни в коем случае.

Она с Любовию дружна,

Как «А» и «Я» — одно созвучие».