Айрис Мёрдок. Дитя слова

Я захлебывался от злости и ненависти. Я ненавидел не общество — абстракцию, выдуманную ничтожными социологами, — я ненавидел всю вселенную. Мне хотелось причинить ей боль в отместку за боль, причиненную мне.

0.00

Другие цитаты по теме

— А вы верите в Бога?

— Нет.

— Я тоже, по-моему, не верю. Мой отец был священником в Уэльсе — собственно, он до сих пор там. Мы жили над долиной. Он проповедовал овцам. Он был немножко странный. Правда, им это нравилось. Они даже подпускали его к себе, и он их гладил.

— Кто?

— Овцы. У них такие красивые глаза. Мы устраивали молебствия дома, вставали на колени перед диваном, и отец зарывался головой в подушки и стонал.

— Надо будет мне как-нибудь попробовать

— Если бы я только знал почему. Если бы я мог это как-то изменить, я бы что угодно сделал. Я бы стал другим человеком...

— Это невозможно. Человек не может измениться. Если тебе отказали, сколько ни меняй шляп, ничего не поможет.

Просто любовь может кончиться. Это — одна из кошмарных особенностей человеческой жизни.

Я открыл для себя слова, и слова стали моим спасением. Я не был «дитя любви» — разве что в самом убогом смысле этого многозначного слова. Я был «дитя слова».

— Смешная ты девчонка. Ты иногда мне нравишься.

— Ты тоже иногда мне нравишься.

Сожаление, раскаяние — это самое большое проявление эгоизма.

В приюте все было пронизано примитивнейшей приверженностью канонам Евангелия. Это тоже вызывало у меня отвращение. Слова Кристел «будь хорошим» (хотя они и мало влияли на мое поведение, а то и не влияли вообще) значили для меня больше, чем заповеди Иисуса Христа. О Христе мне всегда говорили люди, которые смотрели на меня не только как на существо слаборазвитое, но и достойное жалости. Есть такая самодовольная благотворительная снисходительность, которую не способны скрыть даже люди вполне пристойные и которую даже малый ребенок способен распознать.

— Не налить еще виски, родной?

— Нет.

— А что ты хотел бы получить на Рождество?

— Заряженный револьвер.

Грех и боль неразрывно связаны друг с другом.

— А вы верите в летающие тарелки?

— Нет.

— А я, по-моему верю. Подумайте только: столько миллионов планет, таких же, как наша, — кто-то ведь должен же быть там, на них, но они так далеко, что надо быть необыкновенно умным, чтобы добраться до нас. Мне, например, приятно было бы думать, что на нас смотрят какие-то существа высшего порядка, а вам?

— Надеюсь, что тот, кто на нас оттуда смотрит, обладает чувством юмора.