Если за всё платить, то деньги могут кончиться.
— Я на той неделе, в подъезде, лифт сломал!
— Это тоже доброе дело, да?
— Конечно! Люди теперь пешком ходят, здоровей становятся! Они мне ещё спасибо скажут!
Если за всё платить, то деньги могут кончиться.
— Я на той неделе, в подъезде, лифт сломал!
— Это тоже доброе дело, да?
— Конечно! Люди теперь пешком ходят, здоровей становятся! Они мне ещё спасибо скажут!
— Где Тамик?
— Тамик... он... в пробке стоял, потом заболел — поехал в больницу, ему позвонили, сказали, что у него собака умерла, а сейчас он в лифте застрял.
— Да? Ну ладно.
— Зачем я ему всё сразу сказал?!... Что я завтра буду говорить?!
— Тренер, братан, что с вашими ушами? Что случилось?
— «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали».
— Э-э тренер, вы походу с этой Варварой на базаре в замес попали, да? Ей нос оторвали, а вам уши хотели оторвать?
Гадость, гадость! Жуткая гадость! Если б вы знали, как я тоскую по вашим фильмам, мистер Фёст! Они ведь и в самом деле могли сделать меня человеком! Но горькая истина, мистер Фёст, заключается в том, что в нашей стране только деньги могут сделать джентльмена человеком, а фильмы мистера Секонда приносят мне деньги.
Когда кто-то спросил Еврикрата Анаксандра, почему спартанцы не держат деньги в общественной сокровищнице, тот ответил: «Чтобы не совращать тех, кто будет ее охранять».
Кто когда придумал это,
Я ответить не берусь,
Но без авиабилета
В облаках летает гусь.
И река бесплатно берег
Умывает поутру,
И, конечно, не для денег
Есть карман у кенгуру.
Сколько у него денег, по-настоящему богатый человек уже не знает.
Там, где замешаны большие деньги, всегда есть место подкупу и подлости.
Нет, пока не случилось что-нибудь ужасное, лучше поскорее истратить все деньги на платья!
Человек может совсем не измениться, а может из порядочного и спокойного превратиться в чудовище. Всё может быть, вариантов бесчисленное множество. Но вот одного точно не бывает: низость и духовная скудость при помощи денег никогда не превратятся в благородство. Плохой не может стать хорошим.