Месть сделала ночи длиннее, а ножи — короче.
День дает человеку пищу, ночь — голод.
Месть сделала ночи длиннее, а ножи — короче.
Вы говорите: «всю мою сознательную жизнь». Но это неправда. Говорите лучше — всю мою бессознательную жизнь.
Ночи, когда я просыпаюсь в четыре часа, встаю, варю себе кофе, а в доме все спят, и спят не только все в доме, спят всё где бы то ни было, и впереди у меня несколько часов, когда я могу что-то делать, опережая всех в мире.
Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.
О чем? О днях. о ночах.
Или же — ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о
людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.
Каждую ночь ты знаешь, что через пять, четыре, три часа сможешь встать и начать жить заново.
Успех – всегда наилучшая месть. Преуспевать на глазах у всех тех людей, которые говорили тебе, что ты дерьмо, и вели себя ужасно, просто осознание того, что они были не правы.
Если я однажды приду к власти, то первое, что сделаю, ‒ это поставлю памятник ночи. Лучшее время суток, я в нее влюблен.
— Пока люди помнят зло, причинённое их предкам, никакой мир долго не продержится. Так всё и продолжается век за веком – мы ненавидим Бракенов, они ненавидят нас. Мой отец считает, что конца этому не будет.
– Может и будет.
– Как, милорд? Отец говорит, что старые раны никогда не затягиваются.
– У моего отца тоже была присказка. Не стоит ранить врага, если его можно убить. Мертвецы не мстят.
– Мстят их сыновья, – добавил Хостер сконфуженно.
– Только если ты не убьешь и сыновей.