Когда дьявол за кучера, и соломе будешь рад!
— Ты всегда точно знаешь, куда надо вонзить кинжал.
— Между лопаток, меня этому научили твои фильмы!
Когда дьявол за кучера, и соломе будешь рад!
— Ты всегда точно знаешь, куда надо вонзить кинжал.
— Между лопаток, меня этому научили твои фильмы!
— Подразумевается ли непристойный показ обнажённого тела в сцене убийства в душе?
— Она не совсем обнажена — на ней шапочка для душа.
Я спустилась на самое дно. Часами я бродила из угла в угол в тумане бессонниц и оживших ночных кошмаров, молилась и торговалась с Господом, хотя и на сотую долю процента не была уверена, что верю в него. Обещала, что если он вернет мне Яна, то я весь остаток жизни буду совершать добрые дела, помогать бедным и каждое утро ходить в церковь. В следующую минуту я скатывалась в самые грязные богохульства и, брызгая слюной, грозилась стереть с лица земли все церкви, мечети, синагоги и пагоды до последней, если он только посмеет мне не помочь. Я начинала предложение, подмазываясь к богу с посулом навсегда уйти в монастырь, а заканчивала – выставляя свою душу на продажу дьяволу.
Но и тот и другой, очевидно, плевать хотели на мои мольбы и угрозы, равно, как и на меня саму.
– Бунт очевидцев – одна из шестидесяти шести печатей.
– Догадываюсь, что не бродвейское шоу.
– Лилит взламывает эти печати. Представь, что печати – это замки на дверях.
– Откроешь последнюю и…
– Люцифер выйдет на свободу.
– Люцифер?
[кивает]
– Люцифер – это сказочка для демонов в их воскресной школе. Его в помине нет.
– Три дня назад ты думал, что ангелов тоже нет. Зачем, по-твоему, мы живём среди людей спустя два тысячелетия?
– Чтобы не впустить Люцифера?
– Именно за этим.