Мой разум, мою личность выжгли из меня огнем. Остались только инстинкты.
– Я точно не помню, где я был.
– Я пометила территорию. Визуально. Я пометила её визуально.
Мой разум, мою личность выжгли из меня огнем. Остались только инстинкты.
– Я точно не помню, где я был.
– Я пометила территорию. Визуально. Я пометила её визуально.
– Ты обещал помочь нам. Нам до сих пор нужно найти разлом.
– Я не обещал помогать тебе в самоубийстве.
— Разве ты не помнишь то чувство, когда ты стоишь, и видишь его в другой стороне зала, и не можешь вздохнуть, пока вы не рядом? Разве ты не помнишь, как не могла перестать смотреть на часы, потому что знаешь, что за дверью кабинета тебя ждет он?
— Нет.
— Как это ты не помнишь? У тебя же были парни.
— Ничего такого не было.
– Дерек отказался от него, когда узнал, что есть ещё один способ контролировать обращение. И этому его научил я.
– Я научил его использовать эмоции, использовать гнев и концентрироваться на нём. Чувствовать всю ту ярость и ненависть, которую он испытывает. Это гнев научил его контролю.
— Ты где живешь?
— В длинном подземелье, спрятанном глубоко в лесах.
— Ух ты... Правда?
— Нет же, придурок. У меня квартира в центре!
Знаешь, у нас так и не было второго свидания.
[Малия и Мелисса отпускают его, и он падает]
— Ты же знаешь, что они проверяют, да? Это называется височно-лобной деменцией. Отдельные участки мозга начинают сжиматься. У мамы так было. Это единственная форма слабоумия, которая возможна у подростка. И это не лечится.
— Стайлз, если у тебя это найдут, мы что-нибудь придумаем. Я что-нибудь придумаю.
— Что потом случилось с Дереком и виолончелисткой?
— А ты как думаешь? Они же были подростками. Сперва они говорят «Я тебя ненавижу, не говори со мной». А потом страстно обнимаются в любом укромном месте, где только могут остаться наедине на пять минут.