Мама мне часто повторяла: «Не высовывайся, горе мое. Если не научишься молчать – посадят тебя, вот увидишь. А я тебе буду пирожки носить». Тюрьма и пирожки почему-то были неразделимы в мамином понимании, а так как со мной «всё было ясно», то первое, что мама научилась готовить – это они и были.
Почему куда бы я не отправился, всё заканчивается тюремной клеткой?