Жизнь и пульс на руках затих.
Вселенная на двоих, но это уже неважно,
Страшно знать, что я не смогла, как ты,
Ведь я не умею лгать и это легко проверить...
Ты разрушил мои мечты — они были так чисты,
И мне стало вдруг обидно, обидно.
Мне так больно и так легко,
Под звёздами высоко, тебя не увидеть больше.
Как узнать, что на сердце у тебя, родной?
Милый мой, сказкою
Превратились наши дни с тобой,
И полюбила...
Целовал каждый вечер мои рученьки,
Говорил: «Я с тобой не разлей вода!»
Больно мне помнить...
Я сидел неподвижно, пытаясь овладеть положением. «Я никогда больше не увижу её», — сказал я, проникаясь, под впечатлением тревоги и растерянности, особым вниманием к слову «никогда». Оно выражало запрет, тайну, насилие и тысячу причин своего появления. Весь «я» был собран в этом одном слове. Я сам, своей жизнью вызвал его, тщательно обеспечив ему живучесть, силу и неотразимость, а Визи оставалось только произнести его письменно, чтобы, вспыхнув чёрным огнём, стало оно моим законом, и законом неумолимым. Я представил себя прожившим миллионы столетий, механически обыскивающим земной шар в поисках Визи, уже зная на нём каждый вершок воды и материка, — механически, как рука шарит в пустом кармане потерянную монету, вспоминая скорее её прикосновение, чем надеясь произвести чудо, и видел, что «никогда» смеётся даже над бесконечностью.
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Как же не быть мне Степным волком и жалким отшельником в мире, ни одной цели которого я не разделяю, ни одна радость которого меня не волнует!
Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
Ещё страшнее путь тоски...
И легло на душу, как покой.
Встретить мать — одно мое желание.
Крест коли, чтоб я забрал с собой,
Избавление, но не покаяние!
— Ты, главное, смотри, Семен. Смотри и запоминай, потому что завтра может быть уже всё совсем другое, другие правила, другие люди.
— Намёк на то, что каждый вечер уникален по-своему?
— Да! Кого-то завтра можешь не увидеть, кто-то не обратит на тебя внимания, у кого-то прибавится проблем, а кто-то решит их. Жизнь, Семён. Вот моё увлечение!
— И всё? Жизнь?
— Да. Когда ты видишь происходящее, понимаешь его и можешь создать условия — ты чувствуешь, что делаешь нечто хорошее.
— Намекаешь на подметание площади?
— Ты можешь сказать и так, если хочешь.
— Не приходило в голову, что всё однажды закончится? Сколько тебе, семнадцать? В следующем году уже не пустят.
— Это никогда не закончится, понимаешь? Пока человеку не всё равно — Филька, черт, пляши — мы будем продолжать помогать друг другу улыбаться чуточку счастливее.
— Однажды может стать всё равно.
— Всем подряд? Мне очень тяжело представить себе такое. Но даже если вся вселенная ожесточится, в сердце человека всегда найдется немного тепла. Даже в твоём, Семён. Однажды ты поймешь, только это по-настоящему и имеет значение.
These are the wonders of the younger.
Why we just leave it all behind
And I wonder
How we can all go back
Right now.
Все страны мира испортили свою красоту фабриками и фабричными городами, каждый из которых — словно ад на земле… это образ разума, наделенного властью.
Cлайд с цитатой