А неизвестно, что мучительнее — чтобы кровь уходила капля за каплей или чтобы сознание угасало мысль за мыслью.
Все люди приговорены к смерти с отсрочкой на неопределённое время.
А неизвестно, что мучительнее — чтобы кровь уходила капля за каплей или чтобы сознание угасало мысль за мыслью.
До смертного приговора я ощущал биение жизни, как все, дышал одним воздухом со всеми; теперь же я почувствовал явственно, что между мной и остальным миром выросла стена. Все казалось мне не таким как прежде.
Прежде всего мы отрицаем самую идею примера. Мы отрицаем, что зрелище казни оказывает то действие, какого от него ожидают. Оно играет отнюдь не назидательную, а развращающую роль, оно убивает в народе жалость, а следовательно, и все добрые чувства.
Единственное средство меньше страдать — это наблюдать собственные муки и отвлекаться, описывая их.
Нам возразят, что общество должно мстить, должно карать. Ни в коем случае. Мстить может отдельный человек, карать может бог. Общество же занимает промежуточную ступень. Кара – выше его, месть – ниже. Ни такое возвышенное, ни такое низменное дело ему не пристало; его обязанность не «карать, чтобы отомстить», а воспитывать, чтобы исправить.
Люди боятся умирать — но это только половина правды. На самом деле, они ждут, что всё закончится. Сами и торопят конец.
Выяснение отношений — лучший способ погибнуть... Воин — он самоубийца. А тут все воины. За себя сражаются, но всё равно воины. Им кажется, что это ради жизни. А на самом деле, ради смерти. Воин — это такая профессия, умирать.