Есть дороги, которые нужно пройти в одиночку.
Мама топит своё горе в работе.
У меня работы нет. Горе топит меня.
Есть дороги, которые нужно пройти в одиночку.
— Что они с ним сделают? — спрашиваю я.
Прим говорит так, будто ей по меньшей мере тысяча лет:
— Все, что потребуется, чтобы сломить тебя.
Я пытаюсь представить мир, где смолкли голоса Гейла и Пита. Неподвижные руки. Немигающие глаза. Я стою над их телами, смотрю в последний раз и ухожу из комнаты, где они лежат. Но когда я открываю дверь, чтобы шагнуть в другой мир, там оказывается только необъятная пустота. Бледно-серое ничто — вот что ждёт меня в будущем.
Я вытягиваю себя из ночных кошмаров каждое утро, и нахожу, что в пробуждении нет никакого облегчения.
Я превратила его в частичку своих собственных Игр? Это низко, но я не уверена, что это ниже моего достоинства.
Я нахожусь в ловушке дни, годы, может быть, целые века. Мёртвая, но не умершая. Живая, но всё равно что упокоившаяся. Такая одинокая...
— Не дай ему разлучить нас. Тяжело дыша, Пит сражается со своими кошмарами.
— Нет. Не хочу... Я почти до боли стискиваю его руки.
— Будь со мной.
Зрачки Пита суживаются до размера булавочных головок, быстро расширяются, затем возвращаются к нормальному размеру.
— Всегда, — шепчет он.
— Как ты с этим справляешься?
Финник смотрит на меня с недоверием.
— Я не справляюсь, Китнисс! Абсолютно. Каждое утро я выдергиваю себя из кошмаров и вижу, что в реальном мире ничего не изменилось. — Что-то в выражении моего лица заставляет его замолчать.
— Лучше не поддаваться этому. Собрать себя заново в десять раз сложнее, чем рассыпаться на куски.