На машине дорогой фраер с толстой мордой,
На понтах весь-весь бухой и этим очень гордый,
Под блатного он конает, пальцы веером сгибает,
Но дупля не отбивает, что к чему.
На машине дорогой фраер с толстой мордой,
На понтах весь-весь бухой и этим очень гордый,
Под блатного он конает, пальцы веером сгибает,
Но дупля не отбивает, что к чему.
Баба, фраер, чисто мент — пирожок для вора,
Келешуй, браток, момент, вот тебе контора,
Замутить их надо в дело, чтобы рыбку съели смело,
И рамсы втереть умело, что к чему.
Понты, голимые понты...
На них ведутся тёлки, лохи и менты.
А на мне печати негде больше ставить,
Я сам могу вам что-нибудь заправить.
На допросе опера тоже очень любят,
Взять на понт и фраера колются — их губит,
То, что под блатных конают, о жизни воровской не знают,
И дупля не отбивают, что к чему.
Понты, голимые понты...
На них ведутся тёлки, лохи и менты.
А на мне печати негде больше ставить,
Я сам могу вам что-нибудь заправить.
На допросе опера тоже очень любят,
Взять на понт и фраера колются — их губит,
То, что под блатных конают, о жизни воровской не знают,
И дупля не отбивают, что к чему.
Пуля пролетела, вихрем обожгла.
Степь вся поседела от ковыля.
Где-то жизнь осталась станичная,
Свобода нам досталась безграничная!
Эх, гуляй, гуляй,
Пока горит душа.
Жизнь одна, жизнь одна,
Веселись, братва!
Эх, гуляй, гуляй,
Пока кровь горяча.
Жизнь одна и смерть одна,
Руби с плеча!
Вновь туман окутал степь родную, матушку,
Словно с неба спешились облака,
И несет меня мой конь каурый–братушка,
Сам дорогу выбирает не спеша.
Я в глубоких сумерках объятий заблукал,
Изменил туман всё белою рукой.
Разговаривал со мной мой конь, тихонько ржал,
Видно говорил что знает путь домой.
И доверился я своему коню — дружку,
Отвези меня хмельного брат домой.
Я потом об этом своей милой расскажу,
Как блукали по туману мы с тобой.
Бабы громко плачут, держат под узду.
Но нельзя иначе, я в степь уйду!
Шоб без комиссаров и без беляков!
Шоб жизнь не скисла даром, драться я готов!
Шо бы жизнь не скисла, к ветру будь лицом!
Из-за тучи вышла луна с серпом -
Значит, будет жатва под корешок,
Батьке дали клятву мы на посошок!
Эх, какая степь,
Широка, широкая!
Сколько песен можно спеть,
Дорога, эх, далёкая.
Батька наш Махно,
Смотрит вдаль, видит далеко.
Степь — наш край, наш край родной,
На душе легко.