Пить, к сожалению, всё время невозможно. Чтение — хорошая замена водке...
К вкусу бы ещё общую начитанность... Ну как можно упереть в одного автора и читать только его? Пусть даже меня!
Пить, к сожалению, всё время невозможно. Чтение — хорошая замена водке...
К вкусу бы ещё общую начитанность... Ну как можно упереть в одного автора и читать только его? Пусть даже меня!
Жизнь даёт человеку три радости — семью, друзей и работу.
— Я не могла больше смотреть, как мой любимый человек старится, — сказала она. — Теряет форму, привлекательность, ясность ума… Когда-нибудь он стал бы кваzи… но вот таким… старым и нелепым… — Она презрительно посмотрела на Михаила. — В то время как настоящая, полноценная, высшая жизнь — рядом. Надо лишь умереть, пройти неприятный этап… и воскреснуть. Вечно молодым.
— Вечно мёртвым, — шёпотом сказал я.
— Вечно молодым, – повторила Виктория и замолчала.
— «Любимых убивают все, — сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек. — Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчак — простым ножом».
— Стихи пишете? — поинтересовалась Виктория.
— Это Оскар Уайльд, дура дохлая, — сказал я. Покосился на Михаила. — И дело не в том, что дохлая, а в том, что дура.
Если что — считайте меня идиотом, — сказал я и пошёл навстречу колонне. Хотелось достать платок и начать им размахивать в знак мира.
Настя заглянула мне в глаза.
— Зачем мы живём, Денис?
— Чтобы быть живыми, — ответил я, отпирая дверь.
— Вазелин готовь, — посоветовал Александр и закрыл дверь.
Кажется, он всё-таки что-то знал.
— А зачем вазелин?
Я посмотрел на Михаила с подозрением.
— Нет, я понимаю смысл выражения, — успокоил он меня. — Но, во-первых, твой начальник — женщина, поэтому смысл меняется на совершенно противоположный...
— То, что она женщина, не помешает ей употребить меня и с вазелином, и без вазелина, — вздохнул я, вставая.
Не стоит ждать от жизни слишком многого. Тогда меньше придётся разочаровываться.
…При чтении Тиана постоянно задавалась неподобающими благородной даме мыслями (благородной даме, если честно, мысли не очень-то необходимы)...
Говорил мне отец: «Когда женишься до двадцати, то женишься не на женщине, а на своих фантазиях».
Михаил вздохнул.
— Я очень боюсь, что наши отношения после этого уже никогда не будут прежними.
— Да-да. Так сказал Холмсу доктор Ватсон, застёгивая брюки... Не тяни.