Морковкин заглянул в детскую: миссис Кэррот беззвучно плакала рядом с постелью зайчишки, которая пылала от нестерпимого жара. Весь дом погрузился в грусть и ожидание: Фасолинка тяжело заболела. Морковкин, посмотрев в окно, недоумевал: почему листья продолжают падать, словно ничего не случилось?
Потрескивали дрова в огне, по дому растекалось тепло и запах маминого яблочного пирога. В лесу звенела ночная прохлада. Веяло грустью, первым снегом и ноябрём.
Грусть подкрадывалась к ней как-то незаметно и овладевала ею постепенно, как потемки комнатой.
Скучать по человеку, которого больше никогда не увидишь, — это ужасно несправедливо.
На голове мужчина носил белую лобную ленту с плывущими облаками. Кожа его была светлая, лицо благородное и утонченное, будто выточенное из лощеного нефрита; глаза лучились светом, словно созданные из цветного стекла, поэтому взгляд его казался отстраненным от всех сует. Мужчина этот был соткан из снега и льда, выражение его лица всегда оставалось холодным и бесстрастным, не изменившись ни на йоту даже при виде нелепого вида Вэй У Сяня.
Ни единой пылинки, ни даже слегка смятого местечка ни нашлось в его облике. С головы до пят он был безукоризнен. И все же, в голове Вэй У Сяня красным светом вспыхнули два слова.
Траурные одежды!
Траурные одежды, что же еще. Все заклинатели наперебой расхвалили одеяния Ордена Гу Су Лань, как одни из самых изысканных, а самого Лань Ван Цзи, как одного из самых невыразимо прекрасных людей, кои рождаются раз в сто лет. Но ничто не могло стереть с его лица печальное выражение, будто бы его любовь давно умерла.
В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они смотрели на Владимира Сергеевича. . Никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас, когда он посмотрел в глаза ожившего трупа. А в том, что он смотрит в глаза трупа, Дегтярёв не усомнился ни на мгновение. В них было нечто, на что не должен смотреть человек, что ему не положено видеть.
Когда действительно накопилось, мы все больше затыкаем смысла между строк, не произнесенных вовремя, даже молчание не лезет в эту бездну, оттого мы молчим так громко, что не перекричать.
— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.
Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от неё расстоянии, и долго потом, через несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал её сердце.
Закаты пропитаны грустью. Потому что каждый раз, провожая его, думаешь: каким ни был, удачным или неудачным, день — это мой день, и он уходит навсегда.
Когда все уже было сказано, полковник Геринельдо Маркес обвел взглядом пустынные улицы, увидел капли воды, повисшие на ветках миндальных деревьев, и почувствовал, что погибает от одиночества.
Cлайд с цитатой