— Я уверена, вы чудесно вальсируете, комиссар!
— Да, как одноногий.
— Я уверена, вы чудесно вальсируете, комиссар!
— Да, как одноногий.
— Извините, месье, но вы совсем не в моём вкусе.
— А кто в вашем вкусе?
— Ваша жена, например.
Еще одна проблема, это наша любимая — коррупция. Политики даже любят называть ее болезнью. Тут я не совсем согласен, просто те, кто, собственно, болен, они чувствуют себя лучше, чем здоровые. Уж сколько мы с этой коррупцией не боремся, сколько не искореняем, она все крепче и крепче. Меня повеселило то, что наше руководство уговорило Европу выделить нам на борьбу с коррупцией деньги. Деньги на борьбу с коррупцией! Это вот, как если бы муж сказал жене: «Дорогая, я бросаю пить, но для этого мне нужна бутылка водки». И она верит, говорит: «Конечно, на. Но смотри, если выпьешь — больше не дам». А ему щас больше и не надо. Ему нормально. Ну в смысле, нам. Ну, в смысле, даже им. Тем, кто заболел.
Анализировать юмор — то же, что препарировать лягушку. Процедура эта мало кому интересна, а лягушка от неё умирает.
Извини за сравнение, но твоя любовь, как тошнота, подступает к самому горлу: вырвать страшно, оставить в себе мучительно.
Популярность — это прекрасный дворец, куда с триумфом входишь через парадную дверь и откуда вылетаешь через каминную трубу, весь в саже.