Чем меньше город, тем больше в нем сплетен.
Когда человек страдает от несправедливости, свидетели его страданий обречены страдать от стыда.
Чем меньше город, тем больше в нем сплетен.
Когда человек страдает от несправедливости, свидетели его страданий обречены страдать от стыда.
Тебе кажется, ты прекрасно разбираешься, что справедливо, а что нет. Нам всем так кажется.
— Слыхали? Какого-то парня зарезали из-за девчонки.
— Вот такой нож! Прямо в сердце и печень задета.
— Что задето?
— Все задето!
— А крови натекло... В туалете весь пол залит!
— Две «скорых» приехало — а толку что?
— Не жилец!
— Да он в поезд сел.
— Кто? Убитый?
— Ага. А чемодан его девчонка сзади тащила.
— Так значит живой?
— Конечно!
— Вот город! Придешь вечером домой — и рассказать нечего...
Всё же родной город — это высокая концентрация впечатлений. Не чего-то определённого, а всего сразу. Сильного, слабого, радостного и печального — таким мощным потоком, что просто захлёбываешься.
Ябедничество еще с детского садика для меня стало самой отвратительной вещью на свете. И еще был какой-то подсознательный страх, что стоит только раз попробовать кому-нибудь насолить или отомстить с помощью доноса, и потом уже будет невозможно вернуться обратно в прежнее состояние: было в этом всем ощущение какого-то безвозвратного падения, сродни проституции.
Это невозможно понять. Чувствуешь, как день за днем теряешь умственные и физические силы. Это энергия большого города. Невероятная вещь! Она берет тебя, силой берет.