Благоразумие подсказывало ему: не бери, будет хуже. Но голод был сильнее благоразумия, и голод победил.
Хороший педагог — обычно хороший дипломат. Он рассчитывает и обдумывает, когда можно записать или наказать, а когда и не следует.
Благоразумие подсказывало ему: не бери, будет хуже. Но голод был сильнее благоразумия, и голод победил.
Хороший педагог — обычно хороший дипломат. Он рассчитывает и обдумывает, когда можно записать или наказать, а когда и не следует.
Если бы наказание было уже известно, было бы легче, — неизвестность давила сильнее, чем ожидание.
Если бы ты оказалась в лодке с двумя людьми, и лодка вдруг перевернулась... Кого бы ты спасла? Того, кто тебе ближе? Того, кто красивее? Того, кто лучше как человек? Или того, кого любишь? Я бы спас того, кто не умеет плавать.
— ... и перца поменьше.
— Ты же помирать собрался.
— Поем и умру, не помирать же голодным.
— В тебя бросили коровьей лепешкой, и ты решил убить их всех?! Они голодают, глупец! Из-за войны, которую ты начал!
— Ты говоришь с королем!
— А теперь я ударил короля. Разве моя рука отсохла?
Адам Смит считал, что лучше всего, когда каждый член группы действует в своих интересах. Это не вся правда... На деле, результат будет оптимален, если каждый член группы сделает как лучше для себя и для других.
Он вытащил сухарь, поднес к лицу: не видя, ощутил запах — густой дух ржаного хлеба. Он жадно вдыхал его, не чувствуя, что весь дрожит, дрожит не от холода, а от счастья. Он лизнул этот сухарь, уловил влажную соленую точечку, не понял, лизнул снова и только тогда сообразил, что на корявый армейский сухарь капают его слезы. Слезы, от которых он отвык настолько, что перестал их ощущать.
Весь следующий день они грызли эти сухари, и это был едва ли не самый радостный день в их жизни.