Просто отключись, дыши глубже, носи сандалии и делай вид, что мир прекрасен.
Я был в ужасе и пил больше обычного.
Просто отключись, дыши глубже, носи сандалии и делай вид, что мир прекрасен.
Я выпил ещё вина. Я совсем был готов очистить воздух от себя — и гори оно все огнем. Теперь же надо сидеть и ждать. Мне становилось все хуже. Депрессия, самоубийство часто оказывались результатом неправильной диеты. Но я-то кушаю хорошо. Если тело не ело, ум тоже голодал.
Во всем этом — никакого урока, однако по необходимости приходится выбирать. Быть над добром и злом — в теории-то оно ничего, но чтобы жить дальше, выбирать все-таки нужно: одни добрее, другие просто-напросто больше заинтересованы в тебе, а иногда необходимы внешне красивые, а внутри холодные — ради одного лишь кровавого и говенного оттяга, как в кровавом и говенном кино. Те, что добрее, на самом деле лучше трахаются, а побыв с ними некоторое время, понимаешь, что они прекрасны, поскольку они прекрасны.
У короля Монгута 9000 жен. Подумать только: 365 дней в году разделить на 9000. Никаких ссор. Никаких менструальных периодов. Никакой психической перегрузки. Лишь пир, и пир, и пир один. Должно быть, королю Монгуту было очень трудно умирать – или же очень легко. Среднего не бывает.
Попробовал почистить зубы, но только блеванул ещё раз: от сладости зубной пасты вывернуло желудок.
— Ты болеешь. Мне уйти?
— Да нет, все нормально. Я всегда так просыпаюсь.
... любовь приходила трудно и очень редко. А когда все же приходила, то хрен знает почему. Устаешь сдерживать любовь и отпускаешь — потому что ей нужно к кому-то прийти. После этого, как правило, и начинаются все беды.
Мне всегда хочется с бодуна — причем не есть хочется, а засадить. ***ля — лучшее лекарство от похмелья. Как хорошая смазка для деталей.
Если то, что писатель написал, издавалось и расходилось во многих, многих экземплярах, писатель считал себя великим. Если то, что писатель писал, издавалось и продавалось средне, писатель считал себя великим. Если то, что писатель писал, вообще никогда не издавалось, и у него не было денег, чтобы напечатать это самому, то он считал себя истинно великим.