Когда их руки случайно соприкоснулись, по их телам пробежал электрический ток. Они говорили обо всём, так как слова потеряли всякий смысл...
«Зачем он тратит своё время на такую неуклюжую корову, как я?» — думала Дженифер.
А Кен, глядя на Дженифер, думал: «Я никогда не видел более прекрасной женщины».
Просто невыносимо, что они так любят друг друга, а вынуждены не видеться. Их жизненные дороги расходятся в разные стороны.
Наступит ночь, вдруг станет одиноко,
Ты вспомнишь снова обо мне.
На фоне этих фраз жестоких,
Играет все, что привлекательно тебе.
Соединившись, наши души взмывали птицей в небеса.
И я не зная, как нам лучше
Пыталась закрывать глаза.
В любви бывают две ошибки:
Старанье думать и решать.
Ведь от одной твоей улыбки
Хотелось жизнь свою менять.
И вот теперь стою я перед вами.
Сама не зная, почему...
С глубокой верой и наивными мечтами.
И с ощущеньем, что лечу...
… и вечность у нас — одна на двоих, и время, и срок, который отмерен каждому – это лишь половинка того времени, которое течет в нашей общей с тобой жизни.
У того, кто отовсюду гоним, есть лишь один дом, одно пристанище — взволнованное сердце другого человека.
Брак и любовь можно сравнить с дымом и пламенем. Любовь — это пламя. И я вам предлагаю сгореть вместе со мной.
Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище... Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения... Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали.
Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.
Cлайд с цитатой