Тысячи лет едва достаточно, чтобы создать государство, одного часа довольно, чтобы оно развеялось в прах.
Фандорин мрачно подумал, что самые опасные на свете люди — поэты, обладающие властью над человеческими судьбами. Правитель должен быть существом приземленным, прагматическим и лишенным художественного воображения. Иначе — беда.
При столкновении государства с писателем всегда проигрывает государство. Но при столкновении писателя с народом всегда проигрывает писатель.
Dövlətlə yazıçı toqquşanda yazıçı həmişə udur, ancaq xalqla yazıçı toqquşsa, yazıçı uduzur.
Во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти.
Кто преступает веление государства, тот считается таким же преступником, как и преступающий заповеди Божии – это взгляд, который удержался еще со времен господства церкви. Бог – свят сам по себе, и заповеди церкви, как и государства, – заповеди этого святого; он дает их миру через посредство своих помазанников и деспотов, венчанных «Божией милостью». Если церковь имела смертный грех, то государство имеет «достойных казни» преступников, если первая имела еретиков, то второе имеет государственных изменников, если первая налагала церковные наказания, то государство налагает уголовные кары; церковь вела инквизиционные процессы, государство – фискальные; словом, в церкви – грехи, в государстве – преступления, в церкви – инквизиция и в государстве – инквизиция. Но не настанет ли час, когда и святость государственности падет, подобно церковной? Страх перед его законом, благоговение перед его величием, покорность его «подданных», долго ли еще продержится это все? Не исказится ли, наконец, «святой лик»?
Государственное преступление всегда и во всех случаях должно иметь видимость законности.
Существует инстанция, много веков претендующая на то, чтобы быть единственной неуклонной объединительницей людей, предотвращающей от них опасность войны всех против всех, опасность падения в хаос. Такая инстанция - государство. Со времен окончания родового строя на всех исторических этапах государство являлось существенной необходимостью. Государство цементировало общество на принципе насилия, а уровень нравственного развития, необходимый для того, чтобы цементировать общество на каком-либо принципе ином, не был достигнут. Конечно, он не достигнут и поднесь. Государство до сих пор остается единственным испытанным средством против социального хаоса.
…Не умирает нация со смертью одного человека, как бы велик он ни был: иные законы определяют рождение и упадок государств.
Демократия — это изобретение, обеспечивающее нам такое правительство, которого мы заслуживаем.
Мы ведь даже не понимаем, что на наших глазах благодаря коронавирусу, вопреки коронавирусу формулируется не просто задача побороть коронавирус. Нет. Мы же говорим о полном переустройстве, о полном изменении, о выстраивании нового государства. Государства, которое для людей. Государства, в котором комфортно жить, где власть понимает свою роль, свое место, где оно выходит на новый технологический уровень. Потому что то, как удалось решить ряд вопросов, невозможно было бы решить, не используя цифровые технологии и понимание, как это делается. Мы сейчас говорим, что важен экономический рост, но какой? Тот экономический рост, при котором растут реальные денежные доходы населения. И здесь мы говорим, что и где должно развиваться. Неужели вы не видите, как все меняется? Важно, что мы намечаем, смотрим, где мы должны быть лучшими, как мы можем этого добиться, мы строим сейчас все вместе новую страну, новое государство. Надо смотреть динамику, надо понимать, что реально происходит. И просто понимать, с какого уровня мы идем. И надо вернуться к состоянию, когда гордиться надо своей страной. Есть чем гордиться. Знаете, красота — в глазах смотрящего. Надо уметь смотреть и любить.
Мы действительно не понимаем, какой серьёзный шаг мы сделали, проголосовав за поправки. И я хотел бы защитить чиновничество. Общество должно понять, что и на нём тоже — новый уровень ответственности. Очень многое зависит от поведения каждого из нас. Ведь мы составляем эту страну. Мы только-только делаем первые шаги в новый мир. И вы посмотрите, как катастрофически сократилось количество сфер, в которых можно двигаться без понимания смысла движения. В технологиях можно двигаться без понимания того, зачем ты движешься? Нет. В информационном обществе? Нельзя. Социальное развитие перед пандемией уже становилось бессмысленным. Развитие культуры вообще заходило куда-то не туда. Я думаю, что одна из главных битв за образы будущего будет в сфере культуры. Не в экономике, не в технологиях, а именно в сфере культуры. Умы должны думать о смыслах нашей деятельности и об идеях, с которыми мы идём. Да, они для нас, и более никому подходить не будут. Но для себя мы должны думать, зачем мы развиваем экономику? Только ли для безграничного потребления? Зачем мы развиваем те или иные технологии? Зачем мы развиваем инфраструктуру? И это — вызов на ближайшие 10-15 лет. А США — пусть сами с собой разбираются. Это их дела. Но если честно, конечно то, как развиваются дела в США — для меня очень неожиданно. Потому что это — тотальный кризис. Не государства, а уже государственности. И если с кризисом государства США бы справились, а с кризисом государственности… Фактически им не за что зацепиться. У них нет того спасительного якоря Великой Победы, который был у нас и который нас вытянул, в том числе и через Бессмертный полк. А у них такого нет. Потому что в их истории действительно нет Великой Победы.
Cлайд с цитатой