Даниил Андреев. Роза мира

Существует инстанция, много веков претендующая на то, чтобы быть единственной неуклонной объединительницей людей, предотвращающей от них опасность войны всех против всех, опасность падения в хаос. Такая инстанция - государство. Со времен окончания родового строя на всех исторических этапах государство являлось существенной необходимостью. Государство цементировало общество на принципе насилия, а уровень нравственного развития, необходимый для того, чтобы цементировать общество на каком-либо принципе ином, не был достигнут. Конечно, он не достигнут и поднесь. Государство до сих пор остается единственным испытанным средством против социального хаоса.

0.00

Другие цитаты по теме

Кому больше дано, с того больше и спросится. Как для личности, так и для народа повышенная одарённость и масштаб суть основания не для повышенных требований к другим, а только к самому себе. Одарённость и масштаб обязывают к большему, а вовсе не дают права на то, на что остальные смертные не имеют права.

Каждая душа — это поприще борьбы Света с демоническим началом. Душа подобна путнику, перебирающемуся через шаткий мост. С каждого берега протягивается к нему рука помощи, но чтобы принять эту помощь, путник должен протянуть руку сам. Такой рукой на берегу Света является каждый благой выбор, каждый правый поступок и каждое светлое движение души, в том числе и молитва.

Если мы, не испытывая потребности в чем-либо (есть люди, не испытывающие потребности, например, в музыке), станем негодовать на всех, эту потребность испытывающих, как на глупых выдумщиков, корыстных лжецов или темных невежд, что мы докажем этим, кроме собственного невежества?

Надо уметь пренебрегать чужим мнением, если чувствуешь собственную правоту.

Во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти.

Кто преступает веление государства, тот считается таким же преступником, как и преступающий заповеди Божии – это взгляд, который удержался еще со времен господства церкви. Бог – свят сам по себе, и заповеди церкви, как и государства, – заповеди этого святого; он дает их миру через посредство своих помазанников и деспотов, венчанных «Божией милостью». Если церковь имела смертный грех, то государство имеет «достойных казни» преступников, если первая имела еретиков, то второе имеет государственных изменников, если первая налагала церковные наказания, то государство налагает уголовные кары; церковь вела инквизиционные процессы, государство – фискальные; словом, в церкви – грехи, в государстве – преступления, в церкви – инквизиция и в государстве – инквизиция. Но не настанет ли час, когда и святость государственности падет, подобно церковной? Страх перед его законом, благоговение перед его величием, покорность его «подданных», долго ли еще продержится это все? Не исказится ли, наконец, «святой лик»?

Фандорин мрачно подумал, что самые опасные на свете люди — поэты, обладающие властью над человеческими судьбами. Правитель должен быть существом приземленным, прагматическим и лишенным художественного воображения. Иначе — беда.

…Не умирает нация со смертью одного человека, как бы велик он ни был: иные законы определяют рождение и упадок государств.

Демократия — это изобретение, обеспечивающее нам такое правительство, которого мы заслуживаем.

Государственное преступление всегда и во всех случаях должно иметь видимость законности.