Мы двадцать семь раз занимались любовью и шестьдесят две ночи спали вместе — это целое море любви.
Секс — лишь способ общения. Возможность расслабиться и почувствовать себя желанной.
Мы двадцать семь раз занимались любовью и шестьдесят две ночи спали вместе — это целое море любви.
Каждые семь лет наш организм меняется, каждая его клетка обновляется. Каждые семь лет мы исчезаем.
Найти перед смертью любовь, чтобы тут же от нее отказаться, — на редкость злая шутка. Но я должна это сделать. Так лучше для нас обоих. Иначе будет еще больнее, чем сейчас.
— Помнишь, мы решили, что будем друзьями?
— Ага.
— Я не хочу.
— Тесса, — предостерегающе произносит Адам.
— Ничего плохого не случится.
— Но потом будет больно.
— Больно уже сейчас.
Я люблю тебя. Я тебя люблю. Я мысленно посылаю эти слова из своих пальцев в его, вверх по руке прямо в сердце. Услышь меня. Я тебя люблю. Прости, что я тебя покидаю.
Потом ложусь и смотрю в небо. Оно странного цвета — угольно-красного, словно день истекает кровью.
Приют любви, обманщик наш:
Твоя любовь — дурной мираж,
Ночной дешёвый маскарад,
Где обмануться каждый рад!
Я люблю эти минуты после близости, когда не надо уже лгать и притворяться – а можно просто лежать на спине, с улыбкой глядеть в потолок и не думать ни о чем. В такие мгновения Природа как бы размыкает ненадолго стальные клещи, которыми стиснут мужской разум, и понимает он всегда одно и то же – что счастье, говоря по-картежному, не в выигрыше, а в том, чтобы позволено было отойти от стола. Но природа хитра – эта тихая радость дозволяется мужчине лишь ненадолго и только для того, чтобы запомниться как счастье, даруемое выигрышем. Обман, кругом обман. К тому же женщина всегда портит эти удивительные минуты нудным и корыстным трепом, чувствуя, что сейчас легче всего ввинтиться в оставшийся без защиты мужской рассудок и лучшего времени для вирусного программирования не найти.
Безграничны плоть и дух:
Пара нежная лежит
Как вареная морковь
Без сознания почти,
Им Венера за оргазм
Преподносит, как богиня,
В дар надежду и любовь;
А тем временем монах
Ловит чувственный экстаз,
помолившись на латыни.
И мы занялись любовью; не сексом, а любовью; хотя секс был бы гораздо благоразумнее.