Раньше я уже составлял список людей, которых рано или поздно собирался убить. Теперь это было против моих правил, но иногда мне очень не хватало этого списка.
Когда-нибудь мне придется сказать ей об Эдде Гейне. В детстве мать одевала его как девочку. Большую часть своей взрослой жизни он убивал женщин и делал одежду из их кожи.
— В прошлом году я писал о Джеффри Дамере, — пояснил я. — Он был каннибал и хранил отрезанные головы в холодильнике.
— A-а, я вспомнил, — отозвался Макс, и глаза у него потемнели. — Из-за твоих постеров у меня случались кошмары. Это было нечто.
— Кошмары — это еще ладно, — заметил я. — Из-за этих постеров у меня случился психотерапевт.
Школьные дискотеки — страшное дело, а мама заставляла меня не пропускать ни одной. Так продолжалось и в старших классах, но я надеялся, что хотя бы танцы станут лучше. Ничего подобного. Дискотека на Хэллоуин оказалась особенно нелепой. Собрались какие-то нескладные, неуклюжие мутанты в маскарадных костюмах, встали по периметру спортивного зала, по стенам заплясали разноцветные огонечки, а завуч стал крутить по школьному радио прошлогодние песни.
— Ты хороший парень, Джон.
— Я хороший парень, потому что знаю, как должны себя вести хорошие люди, и подражаю им.
Я почувствовал, как по телу прошла нервная дрожь — словно удар грома, порыв ветра. Я весь горел. Меня потрясла сила этого чувства — чистой, незамутненной эмоции.
Вот оно. Вот чего я не чувствовал никогда прежде — эмоциональной связи с другим существом. Я пробовал быть добрым, пробовал любить, дружить, говорить, делиться, подглядывать, но все без толку До этого момента. Пока не попробовал страх. Я чувствовал ее страх каждой клеточкой своего тела, словно электрический гул, и впервые жил. Мне нужно испытывать это снова и снова, иначе это желание сожрет меня заживо.
— Да откуда ты это вообще знаешь? — встревожилась она. — Бога ради, тебе всего пятнадцать лет, ты должен… не знаю… интересоваться девочками, играть в видеоигры.
— Ты знаешь, что бывает, когда социопат интересуется девочками?
Легенды об оборотнях, скорее всего, и появились из-за серийных убийц. И о вампирах тоже. Люди, которые преследуют и убивают других людей, и есть серийные убийцы. Тогда еще не было психологии, вот и пришлось придумать безумных монстров, чтобы все объяснить.
— Ты и в самом деле хочешь оставить меня здесь одного?
— Найдешь себе какое-нибудь конструктивное занятие.
— Мы идем собирать тело. Что может быть конструктивнее?
При нем всегда был блокнот, и время от времени, когда мы разговаривали, он делал в нем заметки. Я из-за этого нервничал, но он разрешил мне заглядывать в его записи, когда я только захочу. Он никогда не писал ничего похожего на «ну и урод» или «этот парень псих» — просто делал пометки, чтобы ничего не забыть. У него наверняка был где-то другой блокнот, куда он записывал «ну и урод», но мне он его не показывал.
А если такого блокнота не было, то после такого пациента, как я, он должен был его завести.
В шесть тридцать утра мистер Кроули проснулся и выругался. Это напоминало работу часов: он был старой грубой кукушкой, по которой хоть будильник выставляй. Насколько мне известно, ругался он только по утрам. Наверное, это помогало ему встряхнуться и начать день свежим, выбросив из головы ночные мысли.
Cлайд с цитатой