Непрерывно копаясь в душе, он не очищал ее, а только истязал.
Каков бы ни был проступок, не существует, мне кажется, кары, более противной человеческой природе и более жестокой, чем лишение преступника возможности спрятать лицо от стыда...
Непрерывно копаясь в душе, он не очищал ее, а только истязал.
Каков бы ни был проступок, не существует, мне кажется, кары, более противной человеческой природе и более жестокой, чем лишение преступника возможности спрятать лицо от стыда...
Ей предстояло либо нести это бремя с помощью обычных человеческих сил, либо свалиться под его тяжестью.
Горе мужчине, который овладевает рукой женщины, не завоевав также весь пыл её сердца.
Дети всегда разделяют тревогу своих близких, чувствуют любую беду и надвигающийся переворот в их доме...
На свете нет ничего слаще... чем знаки детского предпочтения, оказанного внезапно, по какой-то внутренней симпатии, и поэтому словно подтверждающего, что в нас действительно таится нечто, достойное любви.
Дети всегда разделяют тревогу своих близких, чувствуют любую беду и надвигающийся переворот в их доме...
Большой мир устроен так ловко, что шагнувшего за порог, в ловушку взрослости, уже не отпускает. Прячет дверь в детство, заваливает двусмысленностью, загораживает зарослями сомнений, обозначает указателями ложного выбора… И не дает покоя душе, не оправдывает и не прощает ошибки.
Душевная боль всегда внезапна. В отличие от боли физической, к ней нельзя подготовиться или привыкнуть, она накрывает с головой, и далеко не каждый может от нее оправиться.