В этом гнусном мире самоубийство — величайший грех, а отшельничество ничем не лучше самоубийства.
Потом у коробки отломился кусок крышки, и камни стали пропадать. Уихара не выбрасывал их, не дарил, их никто не воровал, но тем не менее они исчезали один за другим. Уихара считал, что так происходит потому, что камни потеряли свои места. А всякая вещь, потеряв свое место и имя, непременно исчезает.
«Должно быть, — подумал он, — боль имеет свое материальное воплощение». Уихара представлял ее в виде какой-то мельчайшей частицы, которая вращается вокруг его головы и тела. Эта частица периодически жалила в самые неожиданные места, что напоминало боль от ожогов медузы или морского анемона.
Да, такое с ним часто случалось: говоришь-говоришь с человеком, а потом понимаешь, что самого важного так и не спросил.
Уихара пишет, что собирается совершить убийство. Таких преступников, как он, в Сети — легион. Постоянно натыкаешься на сообщения типа: «Я хочу убить такого-то и такого-то». В Сети можно говорить и писать о чем угодно.
Люди шли, не смея отклониться от заданного направления. Неподчинение считалось преступлением, за которое назначались те или иные наказания. Человека могли высмеять...
Заканчивая последнюю главу романа, я размышлял о значении слова «надежда». Раньше мне не приходилось задумываться над подобными вещами.
В современной Японии принято считать, что само понятие «надежда» — явление отмирающее. Надеяться можно, только если ты попал в трудное положение и тебе хочется верить, что завтра будет лучше, чем вчера. Ожидание, вера в лучшие времена присущи всем заключенным, узникам лагерей и вообще любому угнетенному человеку. Этот вопрос никогда не стоит перед представителями правящих классов или диктаторами. Больше всех надеются дети, ибо живут будущим.
Проблема нынешнего японского общества заключается в том, что оно не принимает реальность такой, какая она есть на самом деле. А для государства, которое не может адекватно оценивать свое настоящее, нет и будущего.
Иными словами, на наших глазах заканчивается целый исторический период, когда надежда на лучшее была краеугольным камнем общественного сознания. Отказываясь от этого понятия, общество теряет свою защитную функцию. Надежда становится личной проблемой каждого человека. Мы погрязли во лжи и заменяем веру риторикой.
Возможно, тот, кто сознательно отрекается от мира, в действительности стремится избавиться от этой лжи.
Я жил с одной только мыслью: чтобы наше будущее (каким бы блестящим оно ни казалось) всегда зависело только от нас самих.
«Должно быть, — подумал он, — боль имеет свое материальное воплощение». Уихара представлял ее в виде какой-то мельчайшей частицы, которая вращается вокруг его головы и тела. Эта частица периодически жалила в самые неожиданные места, что напоминало боль от ожогов медузы или морского анемона.
Cлайд с цитатой