Эльфы чудесны. Они творят чудеса.
Эльфы удивительны. Они вызывают удивление.
Эльфы фантастичны. Они создают фантазии.
Эльфы очаровательны. Они очаровывают.
Эльфы обворожительны. Они завораживают.
Эльфы ужасны. Они порождают ужас.
Никто ни разу не сказал, что эльфы хорошие.
Потому что на самом деле они плохие.
Если бы кошки были похожи на жаб, мы бы очень быстро поняли, какими мерзкими, жестокими существами они на самом деле являются.
Стиль. Вот что люди помнят.
Также нельзя не упомянуть, что Маграт достигла с Веренсом неуверенного Взаимопонимания… но очень, очень неуверенного: обе стороны Взаимопонимания были настолько стеснительными, что мгновенно забывали, о чём собирались сказать друг другу, а если кому-либо всё же удавалось сказать хоть что-то, другой тут же неправильно понимал услышанное и обижался, а потом уйма времени уходила на то, чтобы догадаться, кто что думает. Возможно, это и есть любовь, ну, или нечто крайне близкое к ней.
Довольно, хватит. Всю свою жизнь Маграт старалась быть незаметной, вежливой, она извинялась, когда через нее переступали, старалась быть воспитанной. И к чему это привело? Люди стали относится к ней как к незаметной, вежливой и воспитанной.
— Я знаю лишь одно: начинаешь баловаться с культами — начнёшь верить в духов, начинаешь верить в духов — начнёшь верить в демонов. А потом глядь — ты уже и в богов поверила. После этого всё, твоё дело — швах.
— Но ведь все они и в самом деле существуют, — возразила нянюшка Ягг.
— Это ещё не значит, что в них надо верить. Они от этого только наглеют.
Причина, по которой матушка Ветровоск была лучшей ведьмой, чем Маграт, заключалась в том, что она знала: чтобы нормально колдовать, вовсе не обязательно отличать одну лечебную траву от другой, да и без разницы, трава ли это вообще.
Причина, по которой Маграт была лучшим врачом, чем матушка, заключалась в том, что она считала: разница есть, и принципиальная.
Нянюшка Ягг заглянула под кровать — на тот случай, если там вдруг спрятался мужчина. Никогда не знаешь, где повезет.
Смерть вздохнул. Метафоры редко когда доходят до людей. Порой ему даже казалось, что на самом деле всерьез его никто не воспринимает.
— О чем хотела поговорить с тобой матушка?
— Ну, ты знаешь… так… о всяком.
— Не о… сексе?
Лицо Веренса вытянулось — так обычно выглядит человек, который готовился к лобовой атаке, но вдруг узнал, что что-то мерзкое происходит за его спиной.
— Счастья этому дому, — изрекла матушка Ветровоск.
Примерно таким же тоном обычно говорят нечто вроде: «Попробуй-ка переварить мою пулю, Кинкейд» или «Ты вчера классно повеселился, следующую вечеринку будем проводить у тебя, я обязательно приду».
Следующим служащим, просыпавшимся после Чудакулли и библиотекаря, был казначей, однако вовсе не потому, что казначей любил вставать рано, а потому, что к десяти часам весьма ограниченный запас терпения аркканцлера иссякал, Наверн Чудакулли вставал на нижней площадке лестницы и начинал орать:
— Казначей!!!
…Пока казначей не появлялся.
Cлайд с цитатой