Чем сильнее и чище чувство — тем глубже скорбь.
I wish you felt the way that I still do.
...
But you don't,
You don't feel anymore,
You don't care anymore.
It's all gone.
Чем сильнее и чище чувство — тем глубже скорбь.
I wish you felt the way that I still do.
...
But you don't,
You don't feel anymore,
You don't care anymore.
It's all gone.
Зачем ты делаешь больно тем, кто тебя любит? Они ведь беззащитны из-за любви к тебе.
Я могу скучать по тебе словами, фразами и целыми городами. Порой о тебе говорят люди, чужие совсем люди, вывески и пару реклам...
Я могу скучать по тебе сутками, царапаться кошками и растворяться в ночных витрах. Обнимать тебя страницами, снами и удерживать на волоске.
Я хожу по улицам волком, стараюсь выследить «нашести» запах.
Бесполезный рефлекс приютился,
Как и то, что ты не со мной.
Должен быть специальный закон, ограничивающий продолжительность траура. Свод правил, которые говорили бы, что просыпаться в слезах можно, но не дольше месяца. Что через сорок два дня твое сердце не должно замирать, оттого что тебе показалось, будто ты услышала ее голос. Что ничего не случится, если навести порядок на ее письменном столе, снять ее рисунки с холодильника, спрятать школьную фотографию и доставать, только если действительно захочется посмотреть на нее. И это нормально, когда время без нее измеряется так же, как если бы она была жива и мы считали бы ее дни рождения.
Ты права, я должен был признаться тебе и раньше...
Я люблю тебя. И всегда любил. Я думал, что ты поступаешь нечестно, но поступал нечестно я, потому что молчал. Я был никакой, но ты меня изменила. Сейчас я уже другой.
Любишь, любишь человека, а потом смотришь – и не любишь его, а если чего и жаль, то не его, а своих чувств – вот так выпустишь их погулять, а они вернутся к тебе ползком, с выбитыми зубами и кровоподтеками.
Уходишь до завтра,
Не увижу больше никогда.
Случайно, внезапно,
Оставляем чувства навсегда.
Твои глаза, в моих глазах.
Море слёз и улыбок, печалей и грёз.
Всё, что ветер унёс.
— Может быть, что-то [чувства] ещё осталось, Гвен?
Она пристально посмотрела на него.
— Неправильный вопрос, Дерк, ты сам знаешь. Всегда что-то остаётся. Если с самого начала что-то было. Иначе нет смысла и говорить. А если было что-то настоящее, то обязательно что-то остаётся, ломоть любви, стакан ненависти, отчаяния, негодования, физическое влечение — что угодно. Но что-то остаётся.
— Не знаю, — вздохнул Дерк, задумчиво глядя вниз. — Мне кажется, ты была единственным настоящим в моей жизни.
— Печально, — прошептала Гвен.
— Да, — отозвался он. — Согласен.