Маша

— Девочки, с икрой надо что-то делать, она может сгнить. Там её чертова туча осталась, пропадёт!

— Так отдайте её солдатам, в армии с питанием — беда.

— А на железной дороге видели, что творится? Вот куда деньги нужны. Миллиарды нужны, миллиарды!

— Учителя живут без зарплаты. Отдайте им икру, они сьедят.

— Что вы голову ломаете? Что?! У нас ведь есть Правительство! Отдайте икру правительству, оно всегда знало, что с ней делать...

— Маша! Маша!

— Чего тебе?

— Ну почему етот чудовищ пристаёт ко мне?

— Я скажу тебе по-бабьи...

— По-бабьи не надо, говори по-человечьи, у нас же равноправие!

— Сначала казалось, очень люблю. Теперь думаю, не очень. Так... ослепление, наваждение.

— А он?

— Говорил — любит. Врал. Не мешает, что курю?

— Да нет. Я привыкла. У меня муж курит. А кто он по специальности?

— По специальности он сволочь.

Выходит, что ты мне брат... Мог бы быть покрасивше, ну ничо, родню не выбирают, ну давай, целоваться на радостях.

— Мне никогда ни с кем так хорошо не было.

— А сколько их было?.. Ну, больше десяти?

— Что-то я есть хочу, ты не хочешь?

Вы вот не пьете. Шкурку свою бережете.

Казалось бы — живи да радуйся, еще кто-то из классиков сказал, что любовь облагораживает человека... То ли человек я не правильный, то ли вообще к людям меня относить не следует, но меня любовь не возвышает и не облагораживает, наоборот — я чувствую себя никчемной, низкой и жалкой.

... Мне не раз казалось, будто я делаю что-то не то. При этом все хорошо, все в порядке, все получается, мною довольны, меня хвалят, я — лучше всех... а все равно — не то! Но бывало и так, что мне грустно, и все валится из рук, и хочется спать по двадцать часов в сутки, потому что бодрствование не сулит особых радостей, но при этом на сердце легко и покойно, в глубине души я знаю: все правильно, все идет по плану, так и надо.