Это защитный механизм — подшучивать.
Родство душ определяется юмором.
Это защитный механизм — подшучивать.
Немцы в таких размерах не воруют, им удивительно, что можно так беззаветно воровать. Нам тоже удивительно, но — воруем.
— Ты даже не удосужилась позвонить, не сообщила, где находишься... а сама шлялась с крашеным блондинчиком, косящим под гота! В «Адском Логове» подцепила? Я три дня с ума сходил, боялся, что ты погибла.
— Я не шлялась! — Клэри подумала с облегчением подумала, что в сумерках её покрасневшие щёки не заметны.
— Между прочим, цвет волос у меня натуральный — добавил Джейс. — Для сведения.
— Ты не можешь просто взять и вытянуть меня из неоткуда! Ты думаешь, что я какой-то херов клоун?
— Возможно.
Я полагаю, что задел какой-то нерв, который есть у русских и некоторых французов. (Хотя, кажется, я намного популярнее в России, чем во Франции.) Думаю, это связано с юмором и ещё особенным взглядом на мир, с некоторой долей неуважения и шутливости.
Наверное, было бы ошибочным полагать, что существует некий предел ужаса, который способен испытать человек. Наоборот, создаётся стойкое впечатление, что кошмар нарастает в геометрической прогрессии, когда тьма всё сгущается, ужасы множатся, одно несчастье влечёт за собой другое, ещё более страшное и безысходное, пока тебе не начинает казаться, что весь мир погрузился во мрак. И, может быть, самый страшный вопрос в данном случае таков: сколько ужаса может выдержать человеческий рассудок, оставаясь при этом здоровым и твёрдым? Понятно, что в самых ужасных событиях есть своя доля абсурда в стиле Руба Голдберга. В какой-то момент всё начинает казаться смешным. Видимо, это и есть та поворотная точка, когда чувство юмора принимается восстанавливать свои позиции.