Куда не придешь, если какой-нибудь бардак (а он везде бардак), и все говорят: «Это кто сделал?» — «Девочка». Главный герой всего – это «девочка». «Знаете, девочка не знала, не предупредила». «Знаете, девочка ошиблась». «Знаете, девочка купила не тот билет». Всем правит коллективная «девочка». Это всюду! Это в приемных, где раньше отбирали людей, знаете, через тройные фильтры проверки... Говорят: «Что случилось?» – «Это – девочка»...
У каждого времени свои герои. Их достижениями стоит восхищаться, но совсем не обязательно любить их самих.
Что значит «быть героем»? Взгляни в зеркало, и поймешь. Посмотри себе в глаза и скажи мне, что в тебе нет героизма. Что ты не вытерпел, или не страдал, не терял того, что любил больше всего на свете. И всё же, вот он ты, выживший в Адской Кухне, самой горячей точке, известной человеку. В месте, где трусы долго не живут. Значит... Ты — герой. Мы все — герои. Некоторые больше других, но никто из нас не одинок. Некоторые разбивают кулаки в кровь, чтобы обезопасить Кухню. Другие заполняют кровью улицы в надежде, что остановят волну, преступность, жестокость, неуважение к человеческой жизни, что их окружает. Но это — Адская Кухня. Ангел или демон, богач или бедный, молодой или старый, ты живешь здесь. Ты не выбирал этот город. Это он выбрал тебя. Потом что герой — не кто-то выше нас, защищающий нас. Герой — не бог и не идея. Герой живет здесь, на улицах, среди нас, с нами. Всегда здесь, но редко узнаваемый. Посмотри в зеркало, пойми, кто ты на самом деле. Ты — житель Нью-Йорка. Ты — герой. Это твоя Адская Кухня. Добро пожаловать домой..
Уверяю тебя, дружок, что Улисс не рвался в герои. Он просто БЫЛ героем — натура у него была такая, не мог он иначе. Ты вот не можешь говно есть — тошнит, а ему тошно было сидеть царьком в занюханной своей Итаке.
Я ненавижу пенсию. Не понимаю её, как категорию. Я надеюсь, что умру на работе. Там в этом «доживании» что-то есть... для меня лично неприемлемое, но я делаю различие, огромное различие между собой и теми, кто работает на заводах, фабриках, в сельском хозяйстве; в какой-нибудь торговле; нянечками; женщинами, которые уродуются где-нибудь в каких-нибудь детских садах или где-нибудь ещё; надрывающимися учителями. Я делаю это различие. Это первое. И второе, я очень хорошо понимаю, чего хотят эти люди. Они хотят социальной свободы. Той самой социальной свободы, о которой говорил премьер, который всё это устраивает. Они хотят свободы от вас, от ваших хорьков, которые их как коров доят с постепенным вырыванием вымени. Они хотят свободы этой, хотя бы в конце жизни, перед тем, как отойдут в мир иной. А вы их этого лишаете. Вы понимаете, что вы делаете? Вы отменяете Юрьев день! Вы обрекаете их на крепостной режим до конца жизни и отменяете Юрьев день. Вы думаете, они это простят? Сомневаюсь.
— Приветик, Красная. Решила героически спасать Вэйл, не так ли?
— Зачем ты это делаешь?! Без этих кораблей Гримм всех поубивают!
— И в этом весь наш план!
— Но зачем?! Что ты получишь с этого?
— Ты всё ещё задаешь не те вопросы, что нужно, Красная. Речь не в том, что поиметь с этого, а в том, чтобы оказаться на стороне победителя. Может, я и азартный человек, но даже я знаю, что есть такие вещи, на которые лучше не ставить. Нравится тебе это или нет, но мои наниматели собираются изменить этот мир. Ни тебе, ни мне их не остановить. Знаешь, как говорится: «Раз не можешь победить...»
— Мне всё равно, что говоришь ты! Мы их остановим, а тебя — и подавно!
— Надо отдать тебе должное, Красная, но так уж устроен наш мир. Он равнодушен, и ему плевать на сильных духом, вроде тебя. Хочешь быть героем? Так будь им и сдохни, как и все твои друзья-Охотники! Что же до меня, я буду и дальше делать то, что у меня получается лучше всего: лгать, воровать, мухлевать и выживать!
У меня в числе моих доверенных лиц тоже рэперы были. Вы знаете, когда мне говорят о молодёжи, я всё время вспоминаю некоторые трагические и героические страницы нашей современной истории. Ну, давайте вспомним роту десантников – девяносто шесть человек, парней (девятнадцать–двадцать лет), которые прямо чуть ли не со школьной скамьи оказались в Вооружённых Силах, девяносто шесть человек против двух тысяч. В живых осталось шесть. Почти трое суток бой шёл, несколько раз переходил в рукопашную, дрались лопатами и ножами. Вот герои, вот молодёжь, девятнадцать–двадцать лет ребята.
Cлайд с цитатой