У каждого чудовища есть создатель.
Монстры — это жуткие твари, но те монстры, которые ходят и говорят по-человечески, еще хуже.
У каждого чудовища есть создатель.
Монстры — это жуткие твари, но те монстры, которые ходят и говорят по-человечески, еще хуже.
Все помнят эту историю... Вспышка молнии... Безумный гений... Дьявольское создание. Мир, конечно же, запомнил монстра, а не человека, но если хорошенько призадуматься, все не так однозначно. Порой монстром становится человек.
Помните, мы говорили про звёзды? На небе кроме них есть газовые гиганты, которым не хватает массы, чтобы стать звёздами. Так вот это я, мне не хватает значимости, чтобы стать для вас лучом света. В этом моя вина, и это меня убивает.
Все гениальные чудовища, устроенные так, что через внешнее событие прокладывается прямая колея в вихреобразный хаос их душ.
Безысходность. Что может быть хуже? Мы бежим по лабиринту своего сознания в поисках выхода, но его нет. Это замкнутый круг, в который заковывает потерянная надежда. Боль и ненависть к судьбе рондообразно проходят по телу, усиливаясь с каждой новой волной. Мы осознаём, что ничего нельзя сделать, но не можем смириться с этим. Пытаемся бороться, разбивая руки в кровь об ненавистные стены, которые преграждают путь к спасению. Разрываемся на части от накопленных эмоций. Хочется кричать, метаться из угла в угол, проклиная весь мир. Мы теряем веру в лучшее, в людей, в себя. Ненавидим за слабость и готовы принести величайшие жертвы ради выхода. Но его нет, просто нет.
— Получается, у нас тут орудует хитровыдолбанный змее-монстр?
— Может быть, только вот ядовитые змеи не душат своих жертв – одно или другое.
— Поправочка – хитровыдолбанный мега-змеемонстр.
Ей сложно пробуждать чувства, которые столько лет пыталась уничтожить, чтобы они не убили её. Стоило дать им волю – и всё, она снова слабая, уязвимая. В мире, где ничто не вечно, нельзя привязываться. Нельзя любить.