Если бы мы знали секреты друг друга, то они бы стали лучшим утешением для наших сердец.
... сколь жалкое это оправдание — не иметь выбора.
Если бы мы знали секреты друг друга, то они бы стали лучшим утешением для наших сердец.
... ты все еще связан социальными рамками. Не спорю, многие из них вполне хороши, но некоторые очень мешают заглянуть за горизонт. Ты же знаешь эти не слишком умные варианты – «но если я это сделаю, что обо мне подумают окружающие?» А не плевать ли на них, Пересмешник?
Эклектизм царит в умонастроениях. Люди забывают прошлое, отказываются от него без всякой жалости, без всякого ума и ждут прихода нового, золотого века. Эры открытий. Ждут триумфа науки, не видя, что становится только хуже. Воздух и вода грязнее, войны жестче, цены выше, жизнь хуже. Возьми тот же маленький народец — с началом эпохи прогресса они вымирают тысячами. Им тяжело приспособиться к таким быстрым изменениям мира. Как и многим другим, кстати говоря.
Сомнения и неуверенность — плохие спутники в жизни. Они заставляют толкаться на одном месте, а затем жалеть об упущенных возможностях.
Мы испытываем стыд не потому, что допустили ошибку, а потому, что наш позор видят другие.
... Месть ничем не лучше яда. Месть нужна лишь дуракам и безумцам, которые не понимают её последствий, потому что она никогда не бывает бесплатной.
Я увидел его сердце, когда он взял мою руку. Я увидел то, что он сделал. Я увидел это очень ясно. Невозможно спрятать то, что у тебя в сердце.
— Что касается того прохвоста — он вор. А жаловать воров в высшем обществе считается плохим тоном.
— Тебе ли не знать, старина, что в нашем высшем обществе — вор на воре и вором погоняет. Нашел, чем удивить!