— Я больше так не могу, он надоедает на работе, а теперь, когда мы встречаемся, он будет везде. Думаю, мне придется перестать его лечить.
— О нет, нельзя, ты разобьешь ему сердце.
— Уверена, у него есть кардиолог на быстром наборе.
— Я больше так не могу, он надоедает на работе, а теперь, когда мы встречаемся, он будет везде. Думаю, мне придется перестать его лечить.
— О нет, нельзя, ты разобьешь ему сердце.
— Уверена, у него есть кардиолог на быстром наборе.
— Как там твоя проститутка?
— Мило, что спросила. Забавная история, она хотела стать начальницей больницы, но поняла, что иметь людей таким способом аморально.
Его работа заключалась в спасении жизни пациента, будь он убийцей трех человек или нобелевским лауреатом. Или даже тем и другим сразу.
Не могу в это поверить. Мой доктор сказал, что я встану на ноги через пять дней. Он ошибся на 199 лет!
Врачей вообще надо всячески избегать, — сказал он. — Иначе совсем потеряешь к ним доверие. С тобой, например, мы много раз пили, и я видел тебя пьяным. Могу ли я после этого согласиться, чтобы ты меня оперировал? Пусть мне даже известно, что ты искусный врач и работаешь лучше другого, незнакомого мне хирурга, — и все-таки я пойду к нему. Человек склонен доверять тем, кого он не знает: это у него в крови, старина! Врачи должны жить при больницах и как можно реже показываться на людях. Это хорошо понимали ваши предшественники — ведьмы и знахари. Уж коль скоро я ложусь под нож, то должен верить в нечто сверхчеловеческое.
— Протезирование бедра обычно занимает два часа. Ваш хирург удалит верхнюю часть бедренной кости и вставит вместо неё искусственную. Весьма обычная процедура.
— Скажите, у вас есть при себе маркер?
— Что?
— Я хочу его пометить. А то мне заменят не то бедро!
… учиться быть врачом на практике будет куда сложнее, чем проводить время в университетских аудиториях.
— Романенко, ты слышал о такой болезни — гипоальбуминемия?
— Как?
— Гипоальбуминемия.
— Как?!
— Гипоальбу... да ты что, издеваешься, что ли?