Современное изобразительное искусство это не искусство, которое изображает. Это искусство, являющее художника. Да, висят картины. Но, может, это не его картины, а подделки. Может, это часть перформанса, когда он начнет их сжигать. А, может, это периферийное действие, которое транслируется по телевизору в другое помещение, где все и происходит. Приходя на выставку, надо смотреть на художника: а как он себя ведет? Чем он назначил быть этим картинам? Может, они часть его художественной деятельности. А может, это часть его мистификационной деятельности. Может, это часть перформанса, а может, часть проекта длиной в десять лет.
современное искусство
Cлайд с цитатой— Вот читал я тут недавно Генри Миллера... — неожиданно изрёк водитель.
Вид водителя не внушал надежда даже на то, что он читал модных Мураками и Коэльо. Честно говоря, насчёт Тургенева, Джека Лондона и Стругацких тоже существовали изрядные сомнения...
— Слушай, вот не понимаю я этой высокой литературы! Читаю, читаю... Что за беда такая? Если высокая литература — значит или говно едят, или в жопу трахаются! Вот как себя пересиливать — и читать такое?
— Вы не пересиливайте, — посоветовал я. — Читайте классику.
— Я Тютчева очень люблю, — неожиданно сказал водитель. И замолчал — как обрезало. Так мы и доехали до Студёного проезда — молча и в размышлениях о высокой литературы.
— И каково ваше мнение по поводу современного искусства?
— Трудно выразить словами. Я знаю только, что мне нравится, а что нет. К примеру, от картин Мюро я просто в восторге. От картины идёт какое-то тепло. Я понимаю, это звучит очень неопределённо.
— Нет, на самом деле это подтверждает нечто, что всегда удивляло меня в современном искусстве. Абстрактном искусстве. Оно, вероятно, возникает там, где кончается религиозное искусство, которое пытается показать вам божественное. Современный художник просто придаёт основным элементам современную форму и цвет.
Я знаю, что случайные встречи — это единственная возможность сказать правду.
Я знаю, что мода — это средство покорить других и не выдать себя.
Я знаю, что никогда не надену ничего бирюзового. А может, и надену, прямо завтра.
Я знаю, что мой путь и сложен, и интересен как никогда.
Я знаю, что кинематограф дал мне столько же, сколько и чтение книг, и гораздо больше, чем живопись.
Я знаю, что рецепт моего творчества — правильное сочетание идей.
Я знаю, что современное искусство нужно, чтобы понять жизнь.
Люди говорят, что граффити — это ужасно, безответственно и по-детски. Но это только в том случае, если оно сделано должным образом.
Мне кажется, что из современного искусства полностью ушла жизнь и всё это такая конвульсия, которая длится, может быть, лет десять. Жизнь происходит где-то в другом месте, во всяком случае не в области искусства.
Я почувствовала, что наш нынешний век — век притворства и мистификаций. Как много люди говорят о ташизме, о кубизме, о том или другом «изме» и произносят длинные слова и фразы — огромные, вязкие сгустки слов и фраз. И все для того лишь, чтобы замазать, скрыть простой факт — либо ты можешь писать картины, либо — нет.
Берем пионэра, опускаем его в раствор кислоты. В результате у нас получается расщепленный пионэр. Это продается. Сначала ты станешь провокатором, потом – богатым и знаменитым художником. Вот и все. Никакого волшебства.
Дело не в художнике и не в мастерстве, даже не в искусстве. Важно, какие чувства они у вас вызывают.