революция

Начинается с ерунды. Начинается с маленького человека, у которого пытаются отнять его домик. Домик кума Тыквы — это спусковой крючок всякой революции. Революция происходит не тогда, когда власть танками всех давит. Нет. Это еще, скорее, мера устрашения, а не мера провоцирования. Революция происходит тогда, когда у самого чмошного отнимают самое последнее, самое жалкое. Когда кум Тыква, чье единственное богатство — это коллекция вздохов, становится жертвой абсолютно бессмысленной репрессии, потому что его домик, в котором, если кто помнит, 118 кирпичей, этот домик, на самом деле, не представляет никакой ценности. Он и так стоит на земле графинь Вишен, и они не собираются лезть в этот домик, потому что когда кум Тыква в него заходит, у него в чердачном окне оказывается борода. Это крошечный домик. Но именно когда пытаются отнять крошечное, вот тогда-то все и происходит.

Идея мировой революции родилась не от хорошей жизни. И не от хорошей жизни умерла.

О том, что Февральскую революцию поддерживало всё без исключения еврейство, нечего и говорить. Но всё-таки не еврейство сделало эту революцию. Не евреи ездили в ставку за отречением Императора, и не евреи, или не только евреи, пускали по столбцам и по фронтам беспримерную по своей омерзительности клевету на Императрицу. Что уж там говорить и всё на евреев сваливать. Мы виноваты. В том числе и я виноват. Всякого милостивого государя, пускавшего по уголкам и по салонам, по фронтам и по улицам шепотки о царице-шпионке, надо было без разговоров бить по морде. И не в порядке «оскорбления действием», а так, чтобы человек потом месяцами размышлял в госпитале о неудобствах клеветы на русскую монархию. Не били вовремя — вот и сидим по Парагваям и по лагерям. С точки зрения национальных интересов еврейства его участие в Февральской революции было логически оправданно. На этой революции еврейству следовало бы и остановиться. Но — оно не остановилось.

Революция по своим приемам всегда бессовестна, лжива и безжалостна.