Кто пьёт из единой чаши
Любовь и ревность вместе, -
Тот неизбежно выпьет
Красный напиток мести.
Кто пьёт из единой чаши
Любовь и ревность вместе, -
Тот неизбежно выпьет
Красный напиток мести.
Как змеи, локоны твои распались
По ниве счастья — по твоей груди.
Мои глаза от страсти разбежались -
Скорей оправь прическу, пощади!
Когда же ветер, овевая ниву,
Заматывает волосы в клубки,
Я тотчас же в тоске своей ревнивой
Тебя ревную к ветру по-мужски.
Я глубоко убежден: могут (и должны!) существовать отношения, в которых двое настолько близки друг другу, что третьему – недоверию – в их союзе просто нет места.
Хоть ревность тоже муками чревата,
но смотришь — то в отчаянье она,
то сызнова надеждами богата.
В разлуке же душа их лишена:
разлука ведь сама почти утрата,
в ней горшая из мук заключена.
Он знает, что он — мое солнце, но когда ему угодно отнимать у меня свой свет, мое небо, по его мнению, должно оставаться в полном мраке. И он не желает, чтобы этот мрак смягчался слабым сиянием месяца.
Твои молодые груди белели,
облитые луной,
а он размахнулся и кинул
камешек ледяной,
кинул холодную гальку ревности
в отраженье
обнажённой твоей красоты,
танцевавшей в реке ночной.
В ресторан зашла юная силиконовая блондинка. Она держала за руку весьма пожилого, но молодящегося мужчину с явными признаками богатства. Он был на целую голову ниже своей эффектной спутницы. Наташа проводила их задумчивым взглядом. Я тоже глянул на них. Моя спутница проследила, куда я смотрю и желчно выдала:
— Ты что пялишься на нее?
— Нет, что ты, я просто люблю смотреть на людей.
Наташа неодобрительно покачала головой, дернула бровью и ехидно заметила:
— Она, конечно, не Белоснежка, но отравленное яблоко я бы ей дала, да и тебе за такие взгляды.
На любовь даётся право,
А ревность живёт без прав.
Она растёт, как травы,
Она сильнее трав.
Она растёт зимою
На льду и на снегу.
И я с такой живою
Бороться не могу…