понимание

«Только две вещи случаются с нами в абсолютном одиночестве: смерть и понимание». Мы и умираем в одиночку, и что-либо понять можем только своим умом. Другой за нас не умрёт, другой за нас не осознает.

По сути удовольствие мозг испытывает в тот момент, когда в нем возникает момент понимания.

Понимание приходит со временем. И именно тогда, когда нужно.

У изгнания и славы имеется одинаковый побочный эффект: твой мир сужается, и единственные люди, которых ты можешь выносить, – единственные, кто тебя по-настоящему понимает, – это те, кто в одной лодке с тобой.

Хороший — осознающий, мадам, достоинства вашего покорного автора. Понимающий, сэр, как важно для него побыть одному.

Людям очень сложно действительно понимать друг друга.

Не зная их боли тебе никогда не понять людей, а если поймешь это не значит, что они поймут тебя. Такова истина.

Ещё одного я не мог от них добиться – вопросов. В конце концов один студент объяснил мне: «Если я задам Вам вопрос во время лекции, потом все будут говорить: «Зачем ты отнимаешь у нас время на занятиях? Мы стараемся что-то узнать. А ты прерываешь лекцию, задавая вопросы». Это было какое-то непостижимое высокомерие, так как никто ничего не понимал в происходящем, и все только делали вид, что понимают. Они притворялись, что им все ясно. И если кто-то задавал вопрос, признавая тем самым, что ему не все понятно, на него смотрели сверху вниз и говорили, что он отнимает время.

Я объяснял, как полезно работать сообща, обсуждать все проблемы, все до конца выяснять, но они этого не делали, потому что, задав вопрос, они уронили бы своё достоинство. Бедняги! Разумные люди, и сколько труда они тратили, но вот усвоили этот нелепый, извращённый взгляд на вещи и сделали своё «образование» бессмысленным, полностью бессмысленным.

– Не пытайся понять людей, – пожимает плечами мужчина, – напрасный труд. Я когда-то пытался найти объяснение их поступкам. Не нашёл. Больше я не разделяю людей и монстров. И ты не разделяй. Никому нельзя доверять, помнишь?

Не так давно, в 1950-х, многие сингапурцы, особенно те, что учились в Китае, верили, что Китай демонстрирует выдающийся прогресс в непрерывной революции и индустриализации. Они судили об этом по репортажам в глянцевых журналах и восторженным телепередачам, по детским дворцам, образцово-показательным фабрикам и деревням, куда приглашали редких гостей. Я уверен, что большинство молодых сингапурцев или молодых китайцев в Сингапуре проголосовали бы за такую систему.

В этом и состоит опасность формулы «один человек — один голос». Однако это был мираж, грубый обман. Мы узнали об этом только в 1970-х, ну а к 1980-м это стало понятно каждому.