политика

Идея и заветы Пьера де Кубертена по-прежнему удивительно современны, являясь философией олимпийского движения. Эта философия многогранна и мудра, и каждый находит в ней для себе самое главное. Для меня особенно важны такие идеи, как стремление людей к совершенству и объединению, так как именно мирное соревнование является благородной основой олимпийского движения.

Это как никогда актуально в современном мире, который, открывая безграничные возможности для человека, одновременно оказывается раздираемым конфликтами, противоречиями и противостояниями. Но я оптимист и уверен в светлом будущем международного олимпийского движения.

Важно, чтобы мировые лидеры осознали, что в связи с развитием новых технологий, особенно связанных с кибербезопасностью, их роль будет снижаться. Поэтому им надо заключить всеобъемлющий мировой договор о жизни уже в том социуме, который представляет собой интернет.

Политика – это искусство компромисса. Политика – это искусство возможного. И рано или поздно будет найден тот рубеж, который сделает невозможной дальнейшую эскалацию, а значит, будет договор. Ведь это было уже не раз и не два в жизни человечества.

Политика подавляет людей, способных самостоятельно мыслить и действовать.

Америка, конечно, полицейское государство, но правовое. А Россия – полицейское и неправовое.

В толпе нет предумышленности; она может последовательно пройти всю школу противоречивых чувствований, но всегда будет находиться под влиянием возбуждений минуты. Толпа похожа на листья, поднимаемые ураганом и разносимые в разные стороны, а затем падающие на землю.

Политика требует от людей, занимающихся ею, большой гибкости ума; она не знает неизменных, раз навсегда данных правил.

Хулиганы как политики, они сделают всё чтобы сохранить лицо.

И я понял, что всей промышленной системой мира с ее великолепными машинами, тысячетонными доменными печами, трансатлантическими кабелями, кабинетами с мебелью красного дерева, биржами, сияющими электрическими вывесками, мощью, богатством управляют не банкиры и советы директоров, а демагог из подвальной пивнушки с исполненным злобы лицом, проповедующий, что добродетель должна караться за то, что она добродетель, что задача таланта — служить бездарности, что человек имеет право жить только для других…

Итак, если наша крайняя нервозность, наша большая склонность к недовольству существующим, та идея, что новое правительство сделает нашу участь более счастливой, приводят нас к тому, что мы беспрерывно меняем свои учреждения, то руководящий нами великий голос вымерших предков осуждает нас на то, что мы меняем только слова и внешность. Бессознательная власть души нашей расы такова, что мы даже не замечаем иллюзии, жертвами которой являемся.